"Владимир Павлович Аристов. Ключ-город " - читать интересную книгу автора

- К вечерне благовестят, время дело кончать.
Перфирьев с подьячим Щенком пошли провожать боярина. Мастер остался в
приказной.
Лезли в оконце сумерки. В приказной темнело. Федор высек на трут
огня, вздул лучину, от лучины зажег на столе свечу. Поболтал глиняный
горшок с чернилами. Чернил оставалось мало. Стал приготовлять. Достал из
ларца чернильных орешков, накрошил мелко, положил в горшок, бросил туда же
кусок ржавого железа, налил воды, горшок поставил в тепло у печи.
Федор сидел над чертежом, не замечал, как летело время. Несокрушимые
стены и башни рождались на бумаге. Непреодолимой преградой ложились перед
крепостью рвы и овраги. Искуснейшие полководцы и многочисленные рати будут
бессильны перед твердыней, воздвигнутой мастером Конем. Подумал словами из
книги Альберти: "Враг чаще был одолеваем умом архитектора без помощи
оружия полководца, чем умом полководца без совета архитектора".
Из угла с лампадой хмурился на мастера-полунощника лик Николы
Мирликийского чудотворца. В подполье возились и пищали мыши. Конь отложил
линейку, подпер ладонью подбородок, прикрыл веками уставшие глаза. Город
на чертеже качнулся и поплыл. В памяти встали иные, виденные когда-то,
города и земли.
Дед Конон, и отец Савелий, и сам Федор были плотниками. Отцу дали
прозвище Конь, за Федором его записал подьячий. Архитектора - "муроля",
датчанина Крамера, Федор увидел, когда ставили дворец царю Ивану
Васильевичу. У Крамера была рыжая бородка, добрые глаза и тонкое лицо
чахоточного. Муроль страдальчески морщился, когда присмотрщик Никита
Вязьма за вину и без вины бил суковатой палкой деловых мужиков, работавших
на постройке. Как-то сорвавшееся бревно придавило муролю ногу. Федор нанял
мужика-извозчика, сам свез архитектора в Немецкую слободу. Десять недель
Крамер лежал в постели. Когда ударяли ко всенощной и, кончив дневную
работу, разбредались кто куда деловые мужики, Федор шел на Яузу, в
иноземную слободу, к Крамеру. В доме архитектора стол был завален книгами
и чертежами. На стене висела картина, изображавшая охотничью пирушку, и
портрет женщины с грустными глазами. Тикали часы с небесным сводом по
циферблату и на полке лежало много диковинных и непонятных вещей. Федора
привлекали книги и портрет женщины.
Год назад распоп* Варсонофий между делом за три алтына выучил Федора
грамоте. Федор несколько раз перечитал псалтырь. Других книг у распопа не
оказалось. Жадно смотрел он теперь на кожаные корешки книг в доме Крамера.
Особенно привлекали его объемистые "Десять книг о зодчестве" - трактат
знаменитого Леона Баттиста Альберти. Федора интересовали в книге рисунки и
чертежи палаццо и дворцов, невиданных в Москве. Затаив дыхание, слушал он
рассказы архитектора. Иногда Крамер, забывшись, переходил на родную речь.
Федор, не прерывая, слушал непонятные слова. Часто, перелистывая в постели
трактат Альберти, архитектор поднимал кверху худой палец, говорил:
_______________
* Р а с п о п - лишенный сана поп.

- О, это очень великая книга, Теодор! Но тебе надо много учиться,
чтобы ее познать.
Крамер, пролежав в постели десять недель, умер.
На другой год после смерти архитектора Федор с бронником Таратушем