"Владимир Павлович Аристов. Ключ-город " - читать интересную книгу автора

пользу"...

Как ни привычен был купец писать тайными литерами, вспотел, пока
закончил эпистолию. Растопил воск, запечатал письмо перстнем. Вышел
отыскать Юлиуса Герца, виленского купца. Письмо нужно было доставить в
собственные руки ясновельможного пана Сапеги, государственного канцлера.


12

Елизар Хлебник из дому пропадал неделями. Ездил то по отписанным в
казну кирпичным заводам, вел счет вывезенным возам глины; то по лесным
гатям тащился за триста верст под Старицу, где ломали и тесали камень для
стен. Приказчик Прошка Козел говорил правду, когда утешал хозяина: запасая
для государева дела кирпич и глину, Хлебник успел и в собственную зепь
кое-что отложить.
К государевой службе Елизар привык скоро. Посулы брал, не брезгуя
ничем, смотря по делу и достатку; с крестьян-возчиков, приписывая лишний
воз глины, - деньгу, с мужиков дворцовых сел, откупавшихся от извозной
повинности, - по алтыну. С монастырями вести дело целовальник не любил.
Прижимисты святые отцы, о поминках и не заикайся. Чуть что - геенной
огненной пугают, грозят бить челом владыке архиепископу, а то и самому
патриарху.
В амбаре на торгу дела тоже шли не плохо. То ли ведуний наговор
помог, то ли Прошка Козел старался, или выручали деловые люди, собравшиеся
под Смоленск к городовому делу во множестве, только не успевала елизарова
мельница на Городне перемалывать подмоченную рожь, третий год плесневевшую
в подклетях.
За неделю перед троицыным днем вернулся Хлебник, переночевал дома три
ночи, вразумил молодую хозяйку плеткой, - и опять закатился считать
государеву глину да кирпич. Только уехал Елизар, в доме случилось
несчастье: оступившись на крыльце, сломала Секлетиния ногу. Снесли старуху
в чулан, бабка-костоправка обвязала сломанное место лубом, прочитала
молитву, велела лежать, не шевелиться, пока не срастется кость...
Тихо вовсе стало в хлебниковском доме. Не слышно ни клюки, ни
покрикиваний старухи. Приказчик Прошка Козел днем сидел в амбаре на торгу,
ночь пропадал в Стрелецкой слободе у вдовы-стрельчихи. Задворные мужики
Васька и Климка мололи на мельнице и приходили на хозяинов двор только раз
в неделю, под праздник, лохматые, обсыпанные мукою от лаптей до колпаков.
Под праздник троицы Федор вернулся домой засветло. В горнице долго
плескался над лоханью. Пришла стряпуха, принесла вечернее кушанье: пирог
гороховый, уху, яловичину в огуречном рассоле. Пока нахлебник ел,
Степанидка стояла у дверного косяка, рассказывала: "Старая хозяйка
разнемоглась сильно, горит огнем. Квасу за день выпила жбан, ведунья
приходила - хворь из ноги кинулась в становую жилу".
Стряпуха, убрав со стола, ушла. За оконцем поголубело. Федор сидел не
зажигая свечи. После дня труда хорошо было отдыхать. Поднимался он со
светом, день весь бродил с подмастером Карамышем, учил деловых мужиков
бутить рвы.
Открыл оконницу. Потянуло свежестью и яблоневым цветом. Тлела в небе