"Олег Аронсон. Богема: Опыт сообщества " - читать интересную книгу автора

обретает свою силу и свои материальные очертания в бесформенной толпе. Когда
Габриэль Тард отмечает "необыкновенную склонность толп к разбитым стеклам, к
шуму, к ребяческому разрушению; это одна из многочисленных сходных черт
между толпой и пьяницей, для которого величайшее удовольствие, опорожнив
бутылку, разбить ее...", фактически, указывает, на тот момент эротизма,
который соприсутствует в высвобожденном желании, вышедшем из-под социальных
табу, и желанием

= 26 =

быть с другими, как другие, соответствовать их встречным желаниям.
Вообще "толпа" является одним из важных понятий, которые описывают
нечеткую социальную группу. Связи в толпе разомкнуты, она представляет собой
случайное единение, выражающее некую общность ("мы"), которая для каждого
индивида, находящегося в ней, приобретает решающее значение, становясь
источником ее (толпы) движения. Богема же представляет собой похожий
организм, только это - толпа невидимая, интериоризованная. Между ними
существует мимическая связь, причем, скорее всего, аффекты общности,
обнаруживаемые богемой, оказываются социально проявлены в толпе.
Вернемся, однако, к Марксу. Характерно, что способ взимания налога на
вино был аналогичен как для дорогих, так и для дешевых вин, а потому, он
имел именно аристократическую ориентацию (выгодно было продавать и
производить только очень дорогие вина). Маркс утверждает, что такой налог
порождает фальсификацию и подделку вина, "и таким образом вызывает
систематическое отравление трудящихся классов". Возможная логика такова:
пролетарии (и богема), отравленные абсентом и поддельным вином, создают тот
галлюцинаторный образ Города, где революция становится естественной. Или же,
напротив, образ Парижа без дешевого вина во много раз сильнее воздействует
на горожанина? Эти варианты интерпретаций по крайней мере не менее значимы,
чем чисто экономическая: невозможность крестьянину продать вино в городе, на
которой останавливает свой выбор Маркс.
Вино - это не только легкий наркотик, который, наряду с абсентом,
опиумом и гашишем, порождает постоянные "революции в воображении", где
"героем" и "гением" становится каждый. Вино - не только посредник в
единении, разрушении дистанций, что позволяет оказываться в таверне людям
разных слоев общества, являясь

= 27 =

тем самым своеобразным средством конспирации. Остаться без вина в
таверне может только заговорщик, пришедший сюда не только за вином. Таким
образом, косвенно, налог на вино угрожал полулегальности богемы, грозил
лишить ее мест естественной конспирации, сделать видимой. Помимо этого, вино
(абсент и т.д.) определенным образом формирует зрение парижанина, делая его
рассеянным и незаинтересованным, превращая вещи, объекты потребления в
декорацию. Оно вводит чувственный и природный элемент в то пространство,
которое было присвоено и рационализировано капиталистическим обществом - в
пространство города. Но и эти возможные подходы к бессознательному некоей
социальной группы - всего лишь варианты разнообразных объяснений внутри
исторического повествования. Однако все их объединяет то, что вино - важная