"Хуан Хосе Арреола. Побасенки " - читать интересную книгу автора

"Мне было безумно весело!" Я присутствовал на вечеринке в качестве
душеприказчика и на каждом шагу получал поздравления, рукопожатия, канапе с
икрой и сигареты: что-то вроде вручения верительных грамот. (На самом деле я
пришел, только чтобы увидеть Мону Лизу.) "Над чем вы сейчас работаете? "
Чудовища из парчи и драгоценных камней сновали туда-сюда по аквариуму,
мутному от табачного дыма, ядовитых водорослей и лопающихся пузырей.
Ослепнув от ярости, я заставил фосфоресцировать своих светлячков, чтобы
увлечь Мону Лизу на большую глубину. Но она попадалась на крючок, скользя
лишь по поверхности, и высокопарные щеголи пожирали ее глазами.
"Мне было безумно весело!" В конце концов, выйдя из окружения якобы
моих учеников, я уединился со стаканом цикуты в руке в самом темном углу
празднества. Ко мне подошла пожилая дама, сказала, что ей очень хотелось бы
иметь у себя в доме что-нибудь от меня: постель с секретом, лохань для мытья
со смесителем и краном для горячей воды или статуи из снега, такие же
красивые, как те, что каждую зиму лепит Микельанджело перед дворцом Медичи.
Как заправский душеприказчик, я учтиво проигнорировал все намеки, но все же
мне пришлось помочь той даме разрешиться от тяжкого бремени ее идей. Я
остался на вечеринке еще ненадолго, пока не допил свой виски с содовой и не
получил возможность попрощаться с Моной Лизой. На пороге, пряча лицо в меха,
она призналась мне откровенно, только между нами, что ей было безумно
весело.


1959


ЛЭ АРИСТОТЕЛЯ


(Лэ - повествовательные либо лирические стихотворения, распространенные
во французской и английской поэзии в XII-XIII веках.)
На зеленом лугу танцует муза Аристотеля. Время от времени старый
философ поворачивает голову и, любуясь перламутровым телом девы, на
мгновение застывает. Свиток папируса с шумом падает на пол из расслабленных
рук, а разгоряченная кровь стремительно бежит по жилам хилого тела. Посреди
луга муза продолжает свой танец, и на глазах у Аристотеля складывается
сложный узор линий и ритмов.
Аристотелю представляется тело той девушки, рабыни из Эстахиры, которую
он не смог купить. Он вспоминает, что с тех пор ни одной женщине не удалось
смутить его разум. Но сейчас, когда спина сгибается под тяжестью лет, а в
глазах постепенно меркнет свет, приходит, чтобы лишить его покоя, муза
Гармония. Напрасно пытается он отгородиться от ее красоты стеной
бесстрастных рассуждений; она возвращается и снова начинает свой невесомый
пламенный танец.
Аристотель закрывает окно и возжигает масляную лампаду: безрезультатно.
Гармония продолжает танцевать в его разгоряченной голове и возмущает
спокойное течение мыслей, которые, словно откатывающиеся волны, то сверкают
на солнце, то погружаются во мрак.
Слова, которые он пишет, теряют привычную тяжеловесность диалектической
прозы и перестраиваются в звонкие ямбы. На крыльях призрачного ветра к нему