"Елена Арсеньева. Шальная графиня" - читать интересную книгу автора

человеческое выражение; крошечные глазки обросли длинными ресницами, широко
раскрылись; в них сверкнул такой адский пламень, что собака невольно
попятилась; тут же, словно устыдившись, бросилась вперед и так ловко
обогнула разъяренную свинью, что та и пикнуть не успела, как собака уже
вскочила ей на спину и вцепилась зубами в загривок. Елизавета не поверила
себе, увидев, как передние лапы собаки вытянулись и сделались похожи на
сильные женские руки. Они вцепились в свинью столь крепко, что, как она ни
билась, как ни кидалась и дыбилась, а скинуть собаку все же не могла.
Почему-то Елизавета вспомнила свой рассказ Татьяне о волке, который вот так
же вцепился в спину кочкара на черном пастбище Хара Базар. Баран не смог его
скинуть, пал с перерезанным горлом...
Не скоро удалось свинье освободиться, но из ее загривка тяжелой, черной
струей хлестала кровь. Потому она, забыв обо всем на свете, кроме своей
боли, кинулась прочь, откуда прибежала; собака, тяжело дыша, принялась
набрасывать землю на столб, пытаясь как можно скорее засыпать то, что
неудержимо рвалось на волю.
Потом, сев на задние лапы, она долго переводила дух, прежде чем нашла в
себе силы подняться и затрусить к лесу, то и дело оглядываясь, словно
опасаясь, что черная свинья появится вновь. Но той давно уже и след простыл,
поэтому собака наконец-то кинулась во всю прыть к той самой поляне, где
лежала сломанная осина. Она перекинулась через бревно справа налево. И
вскоре женщина в черном платке и кожушке легко, будто призрак, заскользила
по дороге, ведущей к кладбищу.

Елизавета открыла глаза. Луна светила в окно. Да такая ясная, такая
чистая! А ведь только что в той ночи, которую она видала во сне, небо было
безлунным...
Елизавета привстала, огляделась. Татьянин сенник, кинутый на пол, пуст.
Задыхаясь от слабости, прокралась в детскую. Авдотья сладко сопела на
своей постели; в люльке тихонько спала Машенька, чуть нахмурив ровненькие
черные бровки.
Татьяны не было и здесь.
Елизавета торопливо перекрестила дочку, кое-как воротилась к себе и
вновь улеглась, глядя на голубые лунные столбы, падающие из окон, и пытаясь
понять, что вокруг - явь, что - сон. Новый приступ слабости сморил ее, и она
вновь погрузилась в ту же зыбкую дремоту, в которой пребывала прежде. И
вновь отыскала Татьяну, которая спешила с кладбища к тем самым воротам, где
только что сражались черная собака и черная свинья.

Ночь и во сне была светла, осиянная луной; и студеная Волга сверкала
черным серебром, будто некое волшебное зеркало, в которое гляделись небеса.
Наверное, Татьяне лунного света было недостаточно, потому что она прокралась
в дом и вскоре вышла оттуда с железным совком, полным горящих угольев.
Пошарив во дворе, она набрала каких-то щепок, веток, мусору; и скоро у
ворот пылал костерок. Татьяна совком, помогая себе руками, принялась копать
в том же самом месте, где прежде рылась черная свинья.
И вновь затрясся столб, вновь задрожала земля, и вновь почудилось
Елизавете, что некая ледяная тяжесть придавила ей сердце.
О, какая боль пронзила ее! И мучительнее всего было знать, что Татьяна,
именно Татьяна вот-вот оборвет ниточку ее жизни!