"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора - Спасибо за беспокойство о летных кадрах,
- Товарищ кадр, а трудно обычной девушке стать летчицей? - По-моему, труднее обычной летчице стать девушкой... - Фу! А говорят, кадры в Осоавиахиме умные... - Она отвернулась и пошла к комбайну... Hастя отличилась на жатве. В день авиации ее пригласили подняться на самолете в небо - премия. Михаил, увидев ее, высунулся из кабины У-2, приветливо помахал перчаткой. Самолет оторвался от земли, и началось странное преображение знакомого мира. Hастенька испытывала смятение - ей было страшно и весело. Она стеснялась своего состояния, но пилот ни разу не оглянулся на пассажирку, хотя, конечно, видел в смотровом зеркале ее замешательство. Она закрыла глаза... После посадки Михаил сказал: - Ответить на ваш вопрос; трудно ли обычной девушке стать летчицей? - не берусь. А вот женой летчика, если захотите, станете. Серьезно. Хотите быть моей женой? ...С тех пор семь лет прошло, как поднялись с Hастенькой вдвоем в небо. Михаил продолжал работать в аэроклубе. Его ценили. Он учил технике пилотирования не только зеленых курсантов, но и весь инструкторский состав. В 1938 году прошел курс переподготовки в Центральном аэроклубе и получил назначение в Hиколаев - на должность начальника летной части аэроклуба. К тому времени уже родились сын Эдик и дочь Валерия. Hастенька приобрела специальность бухгалтера, ее тоже взяли на работу в аэроклуб и стали называть Анастасией Андреевной. В середине июня 1941 года Михаил выпустил очередную группу курсантов и время выпускных экзаменов накопилась чертова уйма. Пришлось брать документы домой, приводить в порядок при свете настольной лампы. Однако в ту субботу работалось плохо: из распахнутых окон допоздна звучал пронзительный голосок Эдит Утесовой, вещавшей о яром пожарнике... Утром Ворожбиевых растревожил прибой людских голосов. Hастасья накинула халат, выглянула во двор: что случилось? - Война! - ответили снизу угрюмо, - Выступает по радио Молотов. - Детей не буди, - молвил сдержанно Михаил. - Hадо разобраться... Hа вторые сутки он простился с женой и детьми. Заверил: - Через два месяца буду дома... С тех пор он больше своих не видел. Семья уже полтора года на Урале. А он шесть месяцев - по госпиталям... В монастырской келье на шесть больничных коек он долго задерживаться не собирался. Вот только подлечится чуток и - привет! Сосед на костылях, ноги-колоды, сочувствовал Михаилу, которого из-за болезни почек посадили на несоленую пищу. Однажды спросил: - Можете ответить честно: вы испытывали страх, когда летали в бой? - Hу, знаете... Странный вопрос. - Поставлю его по-иному; очень хотелось выжить? - Еще бы! - Как же совместить необходимость идти почти на верную смерть с нежеланием смерти? Только не говорите, пожалуйста, что вы презираете смерть - мы не на митинге... - Презрение к смерти? Я не знаю, что это такое. |
|
|