"Яков Арсенов. Избранные ходы (роман) [H]" - читать интересную книгу автора

- Ну ничего, тогда я одна схожу куда-нибудь. Я немножко помню, где
здесь все эти театры-кинотеатры и все такое прочее.
Перебросив с руки на руку свой неимоверный портфель, она исчезла в
дверях женского общежития.
Артамонов направился в мужское общежитие. В 535-й комнате, куда его
поселили, он обнаружил четверых первокурсников, уже расквартировавшихся.
Самый старший, Сергей Рудик, тут же предложил отметить начало занятий.
Несогласных не было.
- Самое главное в высшей школе - не нужно каждый вечер делать уроки,
- рассуждал Решетнев Виктор. Он поднял стакан и посмотрел сквозь него на
лампочку. - Ходи себе, посещай, а на сессии - сдавай оптом сразу все.
- И какой слово прыдумалы - сэссыя! - удивлялся осетин Мурат
Бибилов. - Засэданые им, что лы?!
Рудик в ответ наполнил стаканы. Мурат отказался от второго тоста,
сославшись на то, что водку никогда в жизни не пил, поскольку у них в Гори
потребляют питье исключительно домашнего приготовления. Чтобы не быть
голословным, он быстро обмяк и начал засыпать. Его продромальный акцент был
настолько убедительным, что никто не стал настаивать на его дальнейшем
присутствии за столом.
Остальные продолжили нетрезвую беседу.
Скоро все узнали, что Решетнев повзрослел очень оперативно, в два
приема. Сначала неявно - увидев в зале ожидания свою бывшую одноклассницу,
кормившую почти игрушечной грудью настоящего ребенка, а чуть позже -
основательно, прочитав на стенде у паспортного стола о розыске преступника
одного с ним года рождения. Он понял, что его сверстники уже вовсю орудуют в
жизни. Решетнев был единственным в 535-й комнате, кто учился не в 76-Т3, а в
параллельной группе - 76-Д1, но пока вряд ли кто знал, чем турбины
отличаются от дизелей.
- Не верится как-то, чтобы в семнадцать лет уже разыскивали, -
скептически заметил Миша Гриншпон. Он был единственным евреем в комнате. -
Ты не пробовал поступать на филологический? - спросил он Решетнева.
- Нет, а что?
- Понимаешь... язык у тебя... мне кажется, ты больше тяготеешь к
чему-нибудь гуманитарному.
- Это ты загнул! Я дня не могу прожить без вымазанной солидолом
железки! Нашел гуманитария! Ты же знаешь, как невелик шанс родиться лириком
в семье механизатора. Тем более у нас в Почепе!
Артамонов после четвертой рюмки тоже за компанию вспомнил, как
повзрослел. Пошел как-то в лес за грибами, и - прихватило прямо под сосной,
как роженицу. Там, среди дерев, Артамонов от тоски присел на пень, чудом
удерживая ведро, на дне которого синел срезанной ножкой единственный
подосиновик. В те мгновения Артамонов не понимал, что с ним происходит, он
только чувствовал, что кто-то неведомый делает с ним что-то хорошее, и
смирно ждал под деревом, как лошадь, которую чистят.
Отслуживший в армии Рудик тихонько улыбался в усы. Его несколько
занимал этот школьный наив. Усы делали его лицо таким, будто хозяина только
что ударили по лицу.
- Ладно, - сказал он, - ложимся спать, уже светает.
Приподнявшись, он метко отправил в форточку дотянутый до упора окурок.
Мурат, выбросив вперед руку и колено, спал. Он и во сне оставался