"Амеде Ашар. Королевская охота (fb2) " - читать интересную книгу автора (Ашар Амеде)

ГЛАВА 21. КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР

В 1706 году Версальский двор не излучал уже того блеска, которым он славился, когда Людовик XIV диктовал условия мира в Нимвегене после захвата Дюкесом голландского флота. Прошло время умнейших министров и искуснейших полководцев во главе победоносного войска. Тогда сердце Европы билось в Версале — настолько велико было его не только военное, но и культурное влияние.

Теперь же от всего этого оставалось лишь несколько меркнущих, как на закате, лучей славы. Умерли блестящие поэты, вместо великих министров правили серые чинуши. Полководцы Конде, Тюрен и Люксембург были заменены бездарностями вроде Лафейяда. Исчезли великие артисты — Боссю, Мольер, Ленотр и другие.

Итак, старость Людовика XIV совпала со старением страны и упадком двора. Король ещё сохранял величие, но оно было столь же печальным, как вечернее море. Госпожа Ментенон, правда, старалась развлечь его устройством спектаклей и концертов при дворе. Но её усилия имели мало успеха — король по-прежнему пребывал в унынии. Лишь герцогиня Бургундская могла ещё вызвать оживление. И ей это удавалось. Она была живой, остроумной, веселой и доброй ко всем. Ей, уверенной в нежности короля, удавалось почти все. Ее любили все — и молодежь, и старики. С нею были сумерки, без неё наступала ночь.

В тот день, когда Рипарфон повез Шавайе ко двору, был назначен смотр мушкетерам, роте швейцарцев и одному полку гвардии. Блеск вычищенного оружия и красота мундиров солдат затмевались пышностью и великолепием одежды, колясок и конской сбруи, принадлежавших огромной толпе приглашенных придворных.

Подъезжая к опушке леса, Эктор с друзьями увидели невдалеке портшез. Возле него стоял некий господин со шляпой в руках. Иногда он наклонялся к дверцам портшеза и обращался к особе, едва видимой в глубине. Поодаль стояли несколько генералов, также с непокрытыми головами, наблюдавших за портшезом.

На передних ручках портшеза расположилась женщина, молодая, прекрасная, с весьма благородными манерами. Иногда она нагибала свой прелестный стан (нет, не стан — сладчайшая музыка!) в сторону, как бы слушая чью-то речь, и покачивала в ответ своей маленькой головкой (может, то был бутон роскошной розы?) с прелестью и живостью птички.

Эктор не смог бы себе объяснить, почему его привлекли не знамена и не толпа придворных, а именно этот портшез.

— Кто тот господин у дверцы? — спросил он у Рипарфона.

— Это король, — отвечал тот.

— Людовик XIV?! — изумился Эктор.

— Да, он.

— Вы говорите, Людовик XIV? — все ещё не веря своим глазам, спросил Эктор.

— Да, это великий Людовик XIV, когда-то заставлявший всю Европу всматриваться в каждое мановение своего ока.

— Так, может, внутри портшеза сама госпожа Ментенон?

— Вы не ошиблись.

— А зачем она здесь?

— А зачем она была в Компьенском лагере?

— Стало быть, дама на ручках…

— Герцогиня Бургундская.

— Будущая королева Франции!

Эктор задумался, глядя на принцессу.

»— Вот ключ, которым можно отпереть немало замков», — пришло ему в голову.

Маневры приближались к концу, все постепенно расходились. Рипарфон повез Эктора в Версальский дворец. Они ожидали Шамийяра в огромном зеркальном зале, где Рипарфон знакомил Эктора с аристократами.

Подойдя к ним, Шамийяр сообщил, что патент Эктору уже подписан, и довольно сухо сказал:

— Я надеюсь, что своей ревностной службой вы добьетесь благосклонности его величества.

Некоторое время спустя появился сам король. Рипарфон улучил момент и подошел к нему вместе с Эктором. Предупрежденный зарание, Людовик XIV внимательно взглянул на маркиза.

— Мсье де Рипарфон, — произнес он, — дал мне подробный отчет о вашем поведении в Кремоне и под стенами Турина. Вы носите имя человека, бывшего мне верным слугой. Надеюсь, вы станете таким же.

— Могу вас уверить, государь, что я готов отдать жизнь, служа вам.

— Прекрасно, мой друг. Исполняйте ваш долг на военном поприще, и будьте уверены, что моя благосклонность будет с вами повсюду.

И откланявшись, Людовик XIV зашагал дальше.

— Он меня ослепил! — восхитился Эктор. — Как он могуч!

— Жаль, милый кузен, — произнес Рипарфон, — что король не слыхал вас, иначе бы в вашей карьере никто не сомневался. Король могуч? Да нет же.

— Неужели? — спросил Эктор, меряя глазами удалявшегося Людовика XIV.

— Он примерно моего роста, но зато настолько полон достоинства, так благороден, обладает такой важностью и величественной осанкой, что не вы одни делали ту же ошибку.

Шамийяр, видевший встречу Эктора с королем, подошел к ним вторично. Теперь он демонстрировал преувеличенную внимательность.

— Ваш полк, маркиз, — сказал он, — будет защищать границы. Вы наверняка получите возможность проявить свою отвагу. Я друг господина де Рипарфона и будьте уверены, сумею привлечь внимание его величества к офицеру с вашими достоинствами.

— У меня внезапно открылись какие-то достоинства, — произнес Эктор после ухода Шамийяра. — А ведь на их приобретение понадобилось всего несколько минут!

Друзья вернулись в маленькую квартиру, которую занимал Рипарфон в Версале. Но едва они расположились для послеобеденной беседы, как явился Кок-Эрон, весь покрытый пылью.

— Тридцать три минуты на дорогу — очень неплохо, — произнес он, взглянув на часы.

— Зачем же ты так спешил? — спросил Поль.

— Чтобы доставить маркизу записку. Ее передали мне в три часа.

Эктор прочитал записку.

— Кто тебе её дал? — спросил он.

— Не знаю.

— Но ты хоть видел того, кто её принес?

— Почти что нет.

— Это уже загадка. Рассказывай, — велел Фуркево.

— Да тут все просто.

— Это уже хуже.

— Я смотрел на отряд драгун, проезжавший мимо дома, как вдруг ко мне подошел лакей. — Вы, — спрашивает, — служите у господина де Шавайе? — Да, — говорю. — Вот записка для него. Ее нужно доставить немедленно. — Но он в Версале. — Все равно. Она очень важная. — И сунул записку мне в руку. Я и опомниться не успел, как он дал тягу. Я вслед за ним, а он уже исчез.

— Конечно, это было привидение, — с видом знатока пояснил Поль. — Не сочтите за нескромность: что там пишут? — обратился он к Эктору.

— Ну, какая может быть у нас с вами нескромность. Слушайте: «Будьте завтра на королевской охоте в Марли. Следуйте за человеком, который к вам подойдет и представится». И ни подписи, ни печати.

— Слушай, — спросил Эктор Кок-Эрона, — а не был ли лакей в сером плаще?

— Нет, в парусиновом балахоне.

Эктор объяснил друзьям, что значил его вопрос.

— Но это уже интриги! — воскликнул Поль. — Вам опять привалило счастье, маркиз. Вы воскрешаете интриги в стране, где их уже не существует. Бедная Франция! Конечно, вы поедете, маркиз?

— Разумеется.

— Это довольно безрассудно, — тихо заметил Рипарфон.

— И потому приятно, — ответил Поль. — Удовольствие среди опасностей — все равно, что Венера среди волн.

— Что это, новая мифология?

— Да, и заметьте, прелестная.

— Тут есть ещё и препятствие. Чтобы участвовать в королевской охоте, надо быть на неё приглашенным.

— Черт побери! — вскричал Эктор.

— Придется просить разрешения, — заметил Поль.

— Время для этого уже прошло. Но если вы проявите смелость, — Рипарфон взглянул на Эктора, — обратитесь к королю во время ужина. Может быть, он вам не откажет, хотя такие просьбы он принимает только за завтраком. Впрочем, здесь потребуется больше смелости, чем при атаке на артиллерийскую батарею.

— Э, была не была, — ответил Эктор, правда, предварительно подумав, — за нарушение этикета ещё не попадали в Бастилию. Я спрошу разрешения.

В десять вечера король прошел к своему столу, где его, как обычно, ждала толпа придворных. Разрешалось представляться только дамам, желавшим участвовать в охоте в Марли. В решающий момент Эктор выступил из круга со шляпой в руках и произнес:

— Ваше величество! Марли!

Придворные в изумлении воззрились на молодого человека, так храбро — да нет, дерзко — выступившего перед королем.

Людовик XIV молча посмотрел на нарушителя этикета. Он все же был великий король, и в великих делах таким и оставался. Но в делах малых такие люди часто позволяют себе отступаться от правил. И не этим ли они лишь увеличивают свою славу, распространяя её среди народа через анекдоты? Именно так и случилось сейчас. Король заметил в Экторе только одно — его смелость. А смелость для мужчины, что ленты для женщины. Король улыбнулся:

— Хорошо, сударь, вы поедете.