"Андреас Эшбах. Выжжено" - читать интересную книгу автора

все, что он когда-либо испытывал. Мир распался на вихревые движения, боль,
какофонию скрежета и треска металла. Он едва успел понять, что
переворачивается вместе со своей машиной, а потом была только тьма.

Оба минарета Большой мечети тянулись в небо, тени от них были
короткими. "Как персты указующие", - подумал старик.
Они смотрели вниз из окна на просторный двор, где на коленях стоял
мужчина с повязкой на глазах, со связанными за спиной руками. Он дышал
тяжело, панически. Даже сверху это было видно.
Пятничная молитва закончилась. Правоверные расходились из Большой
мечети, и каждый снова шел своей дорогой. Кроме тех, кто остался, чтобы
присутствовать при казни.
Сегодня таких было больше, чем обычно. Похоже, сегодня обезглавят не
обычного убийцу или насильника.
- Я бы не хотел, чтоб вы позволили вашим детям видеть это, -
пробормотал седовласый принц. - Это зрелище не для детей.
Его собеседник, шеф полиции Эр-Рияда, покашливая, гладил бороду.
- Есть ученые, которые другого мнения.
- Вы имеете в виду Аль-Шаммари, как я полагаю. Аль-Шаммари - старый
человек.
- Он говорит, что ужас пережитого зрелища казни может удержать детей от
того, чтобы их самих впоследствии потянуло на преступление.
Было очевидно, что шеф полиции разделяет эти взгляды.
- Может быть. Но я в этом сомневаюсь.
- Шейх! - воскликнул второй. - Этот человек торговал наркотиками!
Неужто вам его жалко?
На мгновение у принца Абу Джабра Фарука-ибн-Абдул-Азиза Аль-Сауда
возникло смутное подозрение, что шеф полиции его обманывает. Что,
разумеется, было немыслимо.
Он недовольно покачал головой.
- Я беспокоюсь за души детей, вот и все. Дети - наше будущее.
Внизу на площади палач встал позади осужденного. На груди его
скрещивались ремни. Лезвие меча сверкало на солнце.
- Так откуда он, вы сказали? С Кипра?
- Да, - мрачно ответил шеф полиции. - Киприот. Был студентом академии
короля Фахда. В стране достаточно давно, чтобы уже знать законы Аллаха.
Удар мечом, сделанный как будто быстрее, чем мог заметить глаз - и тело
осужденного упало вперед, тогда как голова покатилась прочь, туда, где ее
задержала бетонная стена. Вздох ужаса пронесся по толпе. Кровь хлестала из
разрубленной шеи и впитывалась в песок - несколько мгновений, пока не
перестало биться сердце.

Большие окна из коричневого стекла в центральном терминале аэропорта
Ла-Гарди вели на улицу. Пахло фритюрным жиром и луком, у кассы была давка.
Никто не обратил внимания на двух совершенно разных мужчин, сидевших рядом
на высоких барных табуретах у стойки, перед каждым стоял поднос с фастфудом.
Один из них, худой, загорелый, лет пятидесяти, поглощал свой гамбургер
и говорил при этом сдержанным голосом, с болью во взгляде. То, что он
говорил, перекрывалось дешевой музыкой, прерывалось объявлениями по радио и
последними звонками и было неразличимо уже за ближайшим столиком.