"Айзек Азимов. Демон ростом в два сантиметра" - читать интересную книгу автора

почему-то вполне добродетельные отношения. Несмотря на эту
добродетельность, я всегда был рад ее видеть, и вы сможете это понять, если
я вам скажу, что превзойти ее фигуру было просто невозможно. Ее присутствие
вызывало у меня приятнейшие воспоминания о тех милых нескромностях, которые
мы с ней когда-то практиковали.
- Бобошка, - сказал я ей однажды, поскольку никак не мог отвыкнуть от
ее сценического имени, данного ей публикой, с глубоким вниманием
наблюдавшей за ее раздеванием, - Бобошка, ты прекрасно выглядишь. - Это я
сказал без колебаний, поскольку в те времена я тоже выглядел ничего себе.
- Че, правда? - сказала она с той неистребимой манерой, что всегда
напоминает улицы Нью-Йорка с их медным великолепием. - А чувствую я себя
хреновато.
Я сперва не мог этому поверить, потому что с тех пор как она выросла,
я полагаю, кто бы ее ни чувствовал, не мог не чувствовать хорошо. Тем не
менее я спросил:
- А в чем дело, дорогая моя пружинка?
- В Софокле, в этом жирном клопе.
- Бобошка, не мог же тебе надоесть твой муж. Столь богатый человек
просто не может быть утомительным.
- Много ты понимаешь! Жулик! Помнишь, ты мне говорил, что он богат,
как тот мужик по фамилии Крез, про которого я не слыхала? Так чего ж ты мне
не сказал, что этот парень Крез должен был быть чемпионом скряг?
- Софокл - скряга?
- Фантастический! Можешь поверить? Какой смысл выходить за богача,
если он скряга?
- Бобошка, но ты же наверняка могла бы выдоить из него немножко денег
манящими обещаниями ночного элизиума.
Фифи наморщила лобик:
- Не понимаю, что ты говоришь, но я тебя знаю, так что перестань
говорить гадости. А кроме того, я ему обещала, что он этого не получит -
ну, того, о чем ты говоришь, - если не развяжет кошелек, но он предпочитает
обнимать свой бумажник, а не меня, и это, если подумать, оскорбительно. -
Бедняжка слегка всхлипнула.
Я потрепал ее по ручке настолько не по-братски, насколько позволяли
обстоятельства.
Она взорвалась:
- Когда я выходила за этого дубаря, я себе думала: "Ну, Фифи, теперь,
наконец, попадешь в Париж, и на Ривейру, и на Канальские острова, и в
Капабланку, и всякое такое". Ха! Хрен тебе.
- Не говори мне только, что этот сукин сын не возил тебя в Париж.
- Он не ездит никуда. Он говорит, что ему и на Манхэттене хорошо.
Говорит, ему нигде не нравится. Говорит, что не любит растения, животных,
деревья, траву, грязь, иностранцев и никаких зданий, кроме нью-йоркских. Я
ему говорю: "А как насчет заграничных магазинов?" - так он говорит, ему они
тоже не нравятся.
- А если поехать без него, Бобошка?
- Это ты прав, это было бы веселее. Только с чем ехать? Этот хмырь
держит карманы на замке, а все кредитные карточки там. Мне- приходится
покупать у Мэйси. - Ее голос поднялся почти до визга: - Не для того я
выходила замуж: за этого шута горохового, чтобы у Мэйси покупать!