"Лев Аскеров. Человек с того света" - читать интересную книгу автора

...Он ее нашел там, в изножии угрюмой и сухой тысячелетней старухи -
горы Шарр. В песках, поющих день и ночь печальные песни...
Их караван возвращался из Мекки домой. В Медине они задержались, и
Исмаил, совершавший хадж[2] в святые места, упросил старшину каравана -
шемахинского купца Джамаладдин-бека пойти через черную пустыню Харат-Хайбар,
чтобы своими глазами и ушами увидеть и услышать это сотворенное Аллахом
чудо - Поющие пески. Другому Джамаладдин-бек отказал бы. Все-таки
Гозэль-Ганнан в двух фарсангах[3] от караванного пути. Но просил не
кто-нибудь, а сам логман[4] Исмаил. Теперь Хаджи Исмаил. Врачеватель
персидского шаха Омара и всего Ширазского двора.
Логман не раз оказывал ему, Джамаладдин-беку, различные услуги в
Ширазе. Помогал от души, бескорыстно. На то были свои причины. Джамаладдин
помнил его отца - грозного кази, судью шемахинского хана. Рассказывал ему о
нем. Когда Джамаладдин говорил о последнем часе его родителей, на глаза
Исмаила набегали тяжелые горошины слез.
...Родители были убиты на рассвете дня 26-го раджаба 1094 года по
хиджри... Будущему логману Хаджи Исмаилу шел четвертый год...
Он очнулся от ушиба. Больно ударился головой. Помнит, как над ним
проносились кони. Много коней. Со взмыленных их крупов на него шлепками
падала пена. Животы коней летели над ним так, словно кто-то огромный и
сильный бросал через кусты терновника, где он лежал, тугие бурдюки с
водой... Помнит, что не плакал. Понимал: надо затаиться. Надо молчать.
Вокруг рыскали всадники. Они искали его. Долго они шныряли по склону, пока,
ругаясь, проклиная и богохульствуя, не ускакали восвояси. И тогда Исмаил
стал хныкать. В терновнике, едва живого, нашла его родная бабка. И он
помнит, как она рыдала над ним и безумно смеялась. А когда успокоилась,
сказала: "Запомни, внучек, сегодня 26-го раджаба 1094 года ты, родившись
заново, пришел в этот мир сиротой..."
До этого кровавого события он, казалось, не жил. Не помнил себя. Разум
прозрел его под копытами убийц его родителей. Именно тогда пришло к нему
осознание себя. Именно тогда. Как жил до разбойного набега на Шемаху, Исмаил
не помнил, а вот после мог рассказать о каждом прожитом дне своем - что
чувствовал, что думал, что видел.
Бабка увезла его в Шираз к своему старшему сыну, Ахмед-аге, служившему
там придворным астрологом. Он-то и воспитал Исмаила. Пристрастил к наукам. А
когда мальчику стукнуло тринадцать, дядя с ним отправился в Бухару, где
определил в медресе изучать медицину. Это было лучшее учебное заведение
Востока, в стенах которого еще витал дух великого Абу Али Ибн Сины.
Преподавать здесь считалось за честь. Сюда съезжались лучшие знатоки Ислама,
философы, астрологи и лекари.
Исмаил постигал искусство врачевания под руководством знаменитых
теоретиков и практиков лечебного дела. Они научили его готовить лекарства,
взглядом проникать в существо человеческое, прикосновением пальца унять
боль, распознавать недуги... Дали в руки ему ключи к сотням болезней. Он
обучился мастерству приготовления лекарств и умел зашифровывать их рецепты в
стихотворных образах. Чтобы какой-нибудь невежда не воспользовался ими и ие
погубил бессмертной души человеческой...
Когда Исмаилу исполнилось двадцать один год, по решению Верховной
гильдии логманов-врачевателей Востока, он в числе трех лучших выпускников
медресе получил рекомендательные письма к лекарям Тибета и Индии, достигшим