"Убийственная тень" - читать интересную книгу автора (Фалетти Джорджо)Глава 15Ночь миновала без происшествий. Джим вертелся на кровати до тех пор, пока не понял, что уснуть не удастся. После встречи с Суон его охватили дурные предчувствия. Он не привык ничего загадывать на будущее, а с момента возвращения во Флагстафф только этим и занимается. Всю жизнь он был уверен, что лишен такой субстанции, как совесть, а оказывается, она есть, и еще как мучит. Не зажигая света, он встал и босиком вышел на кухню. Благодаря Коэну Уэллсу он по божеской цене снял небольшой коттедж на Бил-роуд. Когда они туда прибыли, Немой Джо вышел из фургона и своей мультяшной походкой двинулся вынюхивать, исследовать, прикидывать, орошать. И наконец дал добро. Санчесы подарили ему собачью лежанку, и Джим поместил ее в кухне у двери, которая вела в небольшой садик позади дома. Взгляд, брошенный ему псом, казалось, означал, что постоянные переезды с места на место вовсе не предел его мечтаний и что ему, несмотря на внешний вид, совсем не улыбается бродяжья жизнь. Затем Немой Джо зевнул, как бы идя на компромисс, и расположился на ночлег. Джим открыл дверцу холодильника. В призрачном свете Джиму предстала его нынешняя действительность: длинноволосый, атлетически сложенный парень в неизменных темных очках, скрывающих разные глаза, в чужом доме, один как пес, если не считать пса. Запустение холодильника стало отражением его внутренней пустоты. Он вытащил одиноко стоящую в дверце бутылку воды и отпил большой глоток. Немой Джо с той стороны металлической решетчатой двери поднялся и принюхался, лениво поводя хвостом. Джим не строил иллюзий относительно сочувствия своего спутника: наверняка тот стряхнул с себя дремоту не для того, чтобы скрасить его одиночество, а просто в надежде на дополнительный паек. Джим открыл дверь и впустил его в дом. Потом зажег свет и плеснул воды в собачью миску, накануне купленную в супермаркете. Пока Немой Джо лакал воду, Джим оделся, и они вдвоем вышли на предрассветную улицу. Воздух был свеж, и даже откуда-то налетевший ветерок проникал за ворот куртки. Не глядя на редкие, негостеприимно поблескивающие огоньки спящих домов, он шагал, засунув руки в карманы и ожидая, когда на горизонте появится голубоватое зарево, хорошо ему знакомое и любимое. Он много летал, но так ни разу и не добрался до горизонта. Немой Джо трусил рядом, даже не думая вильнуть в сторону и насладиться свободой. Как будто чувствовал, как будто понимал. Он держался поближе к человеку, едва освещенному отблесками тусклых фонарей и словно искавшему что-то, чего нет в природе, коль скоро этого нет у него за душой. Последним на правой стороне улицы стоял дом со скамейкой перед входом. Джим уселся на влажное от росы дерево, а Немой Джо свернулся калачиком у его ног. Накануне вечером на ранчо Джим вот так же остался один, после того как Суон убежала, оставив у него на груди теплую влагу слез и эхо безудержных рыданий. Внезапно рядом с ним выросла фигура Чарли. Джим спросил себя, что видел, что слышал старый индеец и что он мог понять из того, что увидел и услышал. Если услышал его слова, то, по-видимому, понял все. – Женщину мучит то, с чем она не в силах совладать, но что умеет передавать другим. Так было и будет всегда. – Ее мучит то же, что и меня. Так не бывает, чтобы кто-то один был виноват. – Я знаю, Три Человека. Но главная твоя вина в том, что ты не хочешь послушать ни одного из троих, что сидят внутри тебя. Чарли умолк, безуспешно пытаясь перехватить взгляд Джима. Потом сразу перешел на другое, видимо сочтя, что сказанного довольно, чтобы заставить Джима задуматься. – У твоего деда не было денег, но были вещи. Ценные вещи, которые теперь принадлежат тебе. – Какие? – Куклы Катчина. И другие ценности, о которых не ведаю. «Ценностями» Чарли именовал то немногое, чем, по его мнению, стоило владеть, то, что нужно человеку для души. Порой эти «ценности» имели цену только для таких людей, как Чарли Бигай и Ричард Теначи. Джим открыл дверцу пикапа и спросил, стараясь не впустить тревогу в голос: – И где они? – Не знаю. Он только велел тебе передать, что они есть, чтоб ты про них знал, если с ним что случится. Вроде как они в семейном сейфе. Он сказал, что ты поймешь. И ушел, не вдаваясь в дальнейшие подробности. Чарли всегда сам решает, сколько нужно сказать. Джим откинулся на спинку скамьи, раскинул руки. По ближней ветке прыгал красногрудый кардинал, птица пустыни, редко залетающая в город. В детстве Джим лазал с Чарли по колючим кустам, и тот учил его отличать кардинала от пиррулоксии, у которой очень похожий хохолок. Чарли многому его научил, в этом у Джима было преимущество перед детьми, выросшими в других частях света. Когда они смотрели мультфильмы про Дикого Койота, он знал, что Дорожный Бегун существовал в действительности. Ему не надо было воображать прерии, поскольку в них он вырос. Ему не надо было играть в индейцев, поскольку сам он был индейцем. Он долго жил во всем этом, пока не понял, что быть навахом, или хопи, или уалапай не преимущество, а бремя векового гнета, жизнь без будущего, зажатая в тисках резервации. И как только понял, сразу перестал быть ребенком, хотя и остался эгоистом. Джим знал, что у деда есть потрясающая старинная и очень ценная коллекция кукол хопи. Дед хранил ее в каком-то тайнике. Вытаскивал только во время праздничных обрядов и выставлял в парадной зале Совета. Джим их видел вблизи, всех вместе, но трогать их запрещалось. Дед указывал на кукол пальцем и объяснял: Глиняная Голова, Медведь, Навах, Эотото, Орел. За каждой статуэткой была история, за каждым цветом – значение, за каждым лицом – предчувствие или благодарность. Но он не понимал. Все хранилось в недоступном ему месте. Как-то раз он попытался найти это место, но у него не возникло даже отдаленной догадки. Ричард Теначи ушел и уже ничему его не научит, а Катчина, что нынче продаются в лавках, почти все привезены с Тайваня или из Китая. Джим сидел, думал, но ничего не мог понять. Думал до тех пор, пока солнце не заменило тенью тьму в листве деревьев. Мир совсем проснулся, но у Джима не возникло желания становиться его частицей. Он встал со скамейки и вернулся в дом в сопровождении Немого Джо, поклонника тишины и покоя. Открывая дверь коттеджа, Джим услышал телефонный звонок. Сотовый, поставленный заряжаться, лежал на тумбочке возле входной двери. – Джим? – Да. – Это Роберт. Разбудил? Голос у Бодизена был усталый, как будто он тоже всю ночь думал, да так ничего и не понял. – Нет. Ты же знаешь: индейцы спят одним глазом. Роберт не принял шутливого тона. – Боюсь, тебе придется еще потерпеть мое общество. – Сколько угодно. Что от меня требуется? – Надо подписать показания. А еще я хочу потолковать с тобой. Вдруг что-нибудь да всплывет. Джим все же решил улучшить настроение собеседника, а заодно и свое: – Мне нужен адвокат? – Нет. Пока тебе нужен хороший психиатр. Когда понадобится адвокат, ты сам поймешь. – Как? – Я зачитаю тебе твои права. Голос по-прежнему усталый и напряженный. Детектив ответил на шутку без охоты и без надежды. – В котором часу прибыть? – С утра у нас пресс-конференция. Думаю, часам к десяти закончим. Подъезжай где-нибудь в половине одиннадцатого. – Хорошо. Буду. Он закончил разговор и пошел принимать душ. Пес довел его до двери, но, когда сообразил, что это за процедура, в ужасе попятился. Выйдя, Джим оделся и какое-то время слонялся по дому мимо телевизора, включенного на МТВ, делая вид, что слушает музыку и завтракает. Убив таким образом время, он вышел из дома и направился в полицейский участок. Он неторопливо двигался к Сомилл-роуд и по дороге обозревал Флагстафф. Что-то изменилось, что-то осталось прежним. Молодые люди, раскатывающие по улицам в автомобилях, были детьми, когда он уезжал отсюда. Его сверстники, учившиеся в университете, разъехались по миру. Кто нарожал детей, кто развелся. Кого-то уже на свете нет, о ком-то даже памяти не осталось. Путь до участка показался ему бесконечно длинным. Джим с трудом припарковал «рэм» в тени деревьев на стоянке. Лучше бы, конечно, запереть Немого Джо в кузове, но жаль псину – изжарится ведь там под солнцем. Джим вывел его прогуляться, перед тем как впустить в кабину. Немой Джо – аккуратный пес и сиденья не запачкает, но над полным мочевым пузырем и человек не властен. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Немой Джо покружил немного по стоянке, принюхался и поднял было лапу на шину «хонды», но тут же раздумал, отвлекшись на кого-то сидевшего в ней. Из «хонды» выпрыгнул мальчик лет десяти. В джинсах, кроссовках и жилетке, надетой поверх майки с символикой «Дельфинов Майами». Из-под бейсболки выбивались длинные черные волосы, поблескивающие на солнце. – Привет, собака. Ты откуда? Немой Джо выжидательно уселся на землю. Мальчик протянул руку и потрепал его по загривку. Джим подошел. Парень явно не боится собак, но реакции животных не всегда можно предугадать, а Джиму меньше всего хотелось объясняться с разгневанным родителем пацана, если пес его тяпнет. – Немой Джо, ко мне! Хватит приставать к незнакомым. – Он не пристает. Красивый у вас пес и, как видно, добрый. Подойдя, Джим отметил, что мальчику на вид лет десять, он довольно высок для своего возраста. Цветом лица и волосами похож на аборигена, поэтому Джим удивился, когда тот посмотрел на него ясными голубыми глазами. – Почему его зовут Немой Джо? Джим пожал плечами и усмехнулся. – Ну, он не очень разговорчив, скажем так. Пес поднялся, обошел мальчика и встал между ними, как будто желая представить Джиму нового друга. Но Джим-то знал: он просто хочет, чтобы его погладили сразу оба. – Любишь зверей? – Конечно. У меня есть черепаха и хомяк, а когда-нибудь будет конь. – А-а. Ну что ж, дело стоящее. Джим присел на корточки, и Немой Джо тут же привалился к нему. – Меня зовут Джим, а тебя? – Сеймур. – Иди сюда, Сеймур, я тебе кое-что покажу. Мальчик присел с ним рядом, и Джим начал ему объяснять: – Если хочешь подружиться с собакой, почеши его там, куда ему самому не достать. Лучше всего вот здесь, повыше хвоста или на груди. Попробуй. Сеймур провел пальцами по груди пса. Немой Джо застыл и высунул язык, словно никогда в жизни не испытывал такого наслаждения. – А теперь убери руку. Сеймур послушался, и Немой Джо тут же стал наступать на него, выпятив грудь и всем своим видом показывая, что одной ласки ему мало. – Видал наглеца? Сеймур засмеялся. Но тут позади них раздался женский голос, и над их головами простерлась тень. – Сей! Джим поднялся и наткнулся взглядом на встревоженное лицо Эйприл Томпсон. Она узнала его, и тревога улетучилась, уступив место какой-то неловкости. Джим снова поглядел на Сеймура и обнаружил, что на детском личике сияют в точности такие же глаза, как у Эйприл. От этого у Джима почему-то защемило сердце. – Вижу, ты и твой пес уже познакомились с моим сыном. – Сеймур – твой сын? Мальчик вмешался и не дал матери ответить: – Джим объяснил мне, как подружиться с собакой. Его зовут Немой Джо. – Иногда мне хочется, чтоб и тебя так же звали. Садись в машину и пристегнись. Нам пора. – Есть. Пока, Джим. Пока, Немой Джо. Он в последний раз погладил по голове пса и запрыгнул в машину. Джим и Эйприл сквозь заднее окошко следили, как он, почти скрытый спинкой сиденья, копошится, пристегивая ремень безопасности. Потом они перевели взгляд друг на друга. Сеймур по детской наивности, конечно, не заметил их взаимного смущения. – Извини, у меня слишком экспансивный ребенок. – Славный парень. Умный и живой. Сколько ему? – Даже слишком живой. Эйприл не ответила на его вопрос. Джим пытался стряхнуть неловкость, а бессонная ночь отказывалась помогать ему в этом. Тогда он решил сменить тему, как будто эта уловка могла что-либо изменить в их отношениях: – Ты здесь по делам? Эйприл махнула рукой. – Была на бессмысленной пресс-конференции по убийству Калеба. Полиция блуждает во тьме, хотя и напускает на себя таинственность. Они не только не знают – кто, но и не знают – как. Она посмотрела на него, словно пытаясь проникнуть за барьер темных очков. Джим, подходя к Сеймуру, не стал снимать очки. Ему не хотелось выслушивать очередное изумленное замечание ребенка по поводу его глаз. Теперь он был рад, что не снял их. – Ты ничего не хочешь мне сообщить помимо уже сказанного? – Нет. Я рассказал тебе то же, что и Роберту. Джим лгал и знал, что Эйприл это понимает. То, что он видел, явилось бы лакомым кусочком для любого хроникера, и уж тем более для хроникера местной газеты. Но в жизни его было слишком много разных стычек, чтоб еще нарываться на стычки с полицией. На это он не пошел бы даже в угоду своей бывшей девушке и ее сыну с голубыми глазами и волосами, черными как смоль. Эйприл не настаивала. В конце концов, ей не привыкать. – Ну как знаешь. Если передумаешь – заходи ко мне в редакцию. Она повернулась к нему спиной и направилась к своей «хонде». Джим наблюдал, как она садится в машину, заводит мотор и выезжает со стоянки. Сеймур помахал ему сквозь стекло, и Джим ему ответил. У него не шло из головы лицо Эйприл, когда она обошла его вопрос о возрасте сына. Он еще несколько минут постоял, размышляя и поеживаясь от неестественного холода под ярким солнцем, заливавшим стоянку. Но долго размышлять ему не пришлось. Немой Джо вдруг задергался рядом с ним, словно исполняя чечетку на асфальте. Джим увидел, что пса бьет дрожь. – Что? Что с тобой? Он было потянулся к нему погладить, но Немой Джо шарахнулся от него и в три прыжка достиг пикапа. Вспрыгнул на пассажирское сиденье, скрючился и продолжал трястись, закатывая глаза под лоб. Потом вдруг дико завыл. |
||
|