"Хьелль Аскильдсен. Лицо моей сестры ("Все хорошо, пока хорошо" #20) " - читать интересную книгу автора

спросил: ты говоришь, я стал похож на отца, - что ты имеешь в виду? То, как
ты улыбаешься, сказала она, и еще ты сутулишься, точно как отец. Разве он
сутулился? - сказал я, что-то не помню. Странно, сказала она. Я не так
часто смотрел на него, как ты, сказал я. Что ты имеешь в виду? - спросила в
свою очередь она. То, что говорю, сказал я: что я не любил глядеть на
него - в нем было что-то неаппетитное. Вот так так! - ахнула она. Мы
помолчали; я почувствовал, что сутулюсь, резко свел лопатки и откинулся в
кресле. Чуть погодя она сказала: внизу в угловом шкафу стоит бутылка шерри,
не принесешь? И два стакана, если ты тоже пьешь. Идя к шкафу, я решил
принести только один стакан, но передумал. Я налил чуточку себе, а ей
много. Этого ты никогда раньше не рассказывал, сказала она. Наверно, нет,
сказал я, но давай сменим тему: твое здоровье! Скол! Скол! - подхватила
она. Я осушил стакан. Ты так мало налил себе, сказала она. Я не пью посреди
дня, сказал я. И я не пью, вскинулась она. Я налил себе еще шерри. О чем с
ней говорить, я не знал. Взглянул на часы. Не смотри на часы, сказала она.
А где Оскар? - спросил я. У мамы. В субботу он всегда ездит к своей
мамочке. И никогда не возвращается раньше пяти, не волнуйся. А я и не
волнуюсь, сказал я. Ой ли? - сказала она. Чего мне волноваться? - сказал я.
Отлично, налей мне тогда еще шерри. Я налил поменьше, чем первый раз. Еще,
сказала она. Я наполнил стакан до краев. Выпили, сказала она: скол! Я
выпил. Угощайся, сказала она. Мне пришли на ум слова, которые она сказала
Оскару: что я единственный, кому есть до нее дело; и вдруг взыграло
ретивое, и я - однова живем! - налил себе полный стакан. Она не сводила с
меня масляных глаз. Вдруг сказала: так-то ты на меня смотришь! Ну, сказал
я. А помнишь, я звала тебя Большой брат? Я кивнул. А ты звал меня сестрой,
сказала она. Я сделал глоток. Она тоже. Я помнил. У тебя сейчас кто-то
есть? - сказала она. Нет, сказал я. Все тебе не пара? - съязвила она. Не
выставляй меня дураком, сказал я. Она сказала, что не выставляет. Я
предпочитаю жить один, сказал я. Тем более нужна подружка, сказала она. Я
не ответил. Ты же мужчина в самом соку, сказала она. Я не ответил. Встал и
пошел в ванную. Я заткнул пробку и включил холодный кран. Сунул руки в воду
и держал их так, пока не стало ломить, потом вытер и вернулся в гостиную. Я
сел и произнес заготовленную фразу: я предпочитаю женщин, которые ничего не
требуют, которые дают, получают свое и уходят. Она ничего не сказала. Я
раскурил сигарету. И ты говоришь, что не одинок, сказала она и прибавила:
Большой брат. Я взглянул на нее; она сидела вполоборота, слегка раздвинув
губы; ни в комнате, ни за окном не было ни звука; тишина длилась и длилась.
Подумай об этом, сказала она. О чем? - сказал я. Так, сказала она.
Говори! - сказал я. Она сказала: не скажу, Отто... по-твоему, что я
собиралась сказать? Я едва сдержался, как раз в ту секунду у меня, наверно,
достало бы куражу сказать. Вместо этого я отступился: откуда мне знать?
Онавзяла стакан и протянула мне. Он был пуст. Добавь, сказала она. Кончай,
сказал я. Нет, сказала она. Я наполнил стакан. Для непьющих мы пьем
довольно усердно, сказал я. Бывают исключения, сказала она. Да уж,
исключения бывают изо всего на свете, сказал я. Правда? - сказала она. И
отвела глаза. Да, сказал я. Хлопнула входная дверь. О нет, простонала она.
Я вскочил, инстинктивно. Не уходи, сказала она. Я сел. В дверях возник
Оскар; он вошел, опираясь на костыль моей сестры. Остановился. По нему было
видно, что он не знал о том, что я тут. Привет, Оскар, сказал я. Привет,
сказал он. Он посмотрел на мою сестру и сказал: твой костыль лежал под