"Виктор Астафьев. Родной голос" - читать интересную книгу автора

Мне хотелось бы описать каждую рыбину, пойманную мною и моими
товарищами, норов ее и прыть, потому что каждая рыбина свою кончину
встречает по-разному, и нет покорных. Все рыбы хотят жить, не понимают и не
принимают смиренно смерть, как мы - человеки, в жизни блудливые, алчные,
многословные, трепливые и трусливо-покорные перед смертью, до конца
надеющиеся, что кого-кого, но меня, такого смирненького, примерного, Богу и
судьбе верного, она, косая, обойдет стороной, пощадит, повременит...
Наловили мы рыбы изрядно, поймали и таймешат, правда, крупного тайменя
никому добыть не удалось. Крупных выловила и съела геология, прилетающие на
вертолетах гости, и сами вертолетчики большие мастера по очистке рек, тайги
и всяческих богатых угодий, в том числе и тундры.
Сбылась наконец-то и моя мечта. Я поймал на блесну таймененка.
Последний раз ловил я его... э-э, дай Бог памяти? Году в пятьдесят восьмом,
спускаясь по реке Чусовой мимо хариусной речки Бисер. Тогда на Урале во
многих горных реках водился еще таймень, хариус и много другой рыбы. По
берегам самой красивой в Европе реки Чусовой жили люди и плыли плот за
плотом, лодка за лодкой отпускники, рыбаки и туристы. И лес плыл, сплавной,
недогляженный, гиблый лес. Постепенно обрубались притоки Чусовой,
наступление дошло до берегов, достигло водоохранной зоны.
В середине пятидесятых годов кто-то из местных высоких мудрецов
додумался и дал указание сдергивать сосны со скалистых берегов и утесов. Я
видел те "лесозаготовки". Работая в ту пору в газете "Чусовской рабочий",
"вел" лес и транспорт, был свидетелем того, как, прикрываясь тем, что
народное хозяйство, порушенное войной, надо срочно восстанавливать - враг не
дремлет, не постепенно, а лихорадочно, с громом, шумом обламывали, обдирали,
убивали, грабили, обрубали древнюю, богатейшую землю под названием Урал,
пока не доконали ее окончательно, Ныне на Урале, по существу, жить нечем и
добывать нечего.
Кто хочет увидеть полнейшее банкротство "великих", ретивых хозяев пусть
приедет и подивуется на лысые хребты, на мертвые реки, на гигантские опасные
пустоты в недрах, под которыми на большой глубине клокочет и кипит океан
горячей воды - единственное богатство, до которого еще не добрались
современные покорители природы. Но доберутся, утопят в горячей преисподней,
сварят себя и свой край, древний, могучий когда-то, ныне примолкший,
обобранный и угасающий. Урал - наглядный пример, горький укор нашему
грозному обществу, вступающему в третье тысячелетие уставшим, больным,
разоренным, уже стыдящимся говорить о светлом будущем, ради которого,
собственно, и городился огород, шло повальное истребление сырьевых запасов -
за десятки лет сгорело в доменных печах несколько месторождений руды,
рассчитанных на века, в том числе железная "жемчужина" - гора Магнитная;
повально сожжены или дожигаются уголь, нефть, газ. Но такого разбоя, такой
напасти, какой подверглись уральские леса, и вообразить невозможно, потому
как не поддается это воображению.
Повторяю, всего я навидался на своем веку, но тех лесозаготовок на реке
Чусовой мне не забыть вовеки. Ставились лебедки на лед, заносился на горы и
в камни трос, удавкой нахлестывался он на ствол, и дерево сдергивали вниз.
Кроша сучья, вершину, рвя кору, переламываясь на части, мерзлое дерево чаще
всего застревало в камнях, но если на лед и вытаскивалось чего-нито, так это
обломки, огрызки, коренья без стволов: мало они походили на красавицу-сосну,
тысячу лет выраставшую, укреплявшуюся на утесах и, наконец, гордо вознесшую