"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу автора

На радость и беду Коляши в эшелоне оказалась балалайка и попала к нему
в руки. Сперва он балалаил и пел препохабнейшие частушки в вагоне, потом
начал делать вылазки и, идя следом за поездом, развлекал последний вагон,
где размещалась хозяйственная утварь, и здесь же прозябала гауптвахта, между
прочим, на всем пути до отказа переполненная.
- Я работал у попа, делал молотилку, заработал у него хером по затылку.
Ярой силы ураган стер с лица земли Иран, это Ванька на рассвете проперделся
в туалете.
- Давай, Колька! Давай, свист! - поощряла певца гауптвахта, а поезд
между тем полегоньку-потихоньку набирал ход - участок довоенного пути
уцелел, вот и попер эшелон.
Коляша думал, будет, как прежде.- попрет, попрет да и пшикнет
тормозами. И хотя орали ему с "губы": "Свист, бежи, догоняй!" - он наигрывал
себе да напевал. И отстал от эшелона. А дорога-то прифронтовая. Забарабали
его, милого. Пока запрос делали, пока ответ на него пришел - в дезертиры
угодил Коляша, променял и проел в бродяжном пути балалайку, нижнее белье и
ботинки - явился в часть, а там беда: при разгрузке на станции Псел бригада
попала под обстрел дальнобойных орудий; сгорело несколько машин, повредило
орудие, были и убитые, и раненые. От станции и новых обстрелов надо было
убираться подальше. Командир дивизиона рявкнул на Коляшу:
- Я с тобой, негодяем, еще разберусь! А сейчас марш с машиной в
распоряжение Фефелова.
Майор Фефелов же, отец родной, только и сказал:
- Ну, поиграл на балалайке, развлекся, пора и за работу.
Да так нагонял Коляшу с машиной, включив их в колонну боепитания, что
оба они - и рулевой, и машина - выдохлись, встали, требуя ремонту. Здесь же,
в фефеловском хозяйстве, машину подладили, человеку ж, да еще такому
затейному, ни ремонту, ни отдыху - вернули в управление третьего дивизиона -
вертись, воюй и помогай тебе Бог.
А там, в дивизионе, вовсе нет продыху,- артдивизию и гаубичную бригаду
вместе с нею передали в резерв Главного Командования, и пошли они мотаться
по фронту, клинья пробивать, дыры затыкать, контратаки пресекать, бить,
палить и по дорогам пылить.
К этой поре в управлении дивизиона, в парковой батарее и во всем
ближнем войске установилось окончательное отношение к шоферу Хахалину как к
человеку придурковатому, никудышному, для боевого дизизиона, для боевой
работы даже вредному. Запущенного вида, мающий и себя, и технику свою.
Коляша и плакал в одиночку, и психовал, подумывал уж наложить на себя руки -
винтовка-то вон она, в кабине висит: обойма в ней полная и патрон в
патроннике...
Шоферня, исключительно из презренья к собрату своему, растащила с
Коляшпной машины ключи, отвертки, масленки, насос, даже домкрат один удалец
упер. Но на домкрате Коляша рашпилем нацарапал XX, нашел по тем буквам
инструментину и, объяснив, что два "хэ" обозначают не Христос Хахалин. а хер
Хахалин, долбанул железякой вора по спине. Пострадавший написал на него
жалобу. Самый справедливый в бригадном транспорте человек - майор Фефелов -
сказал жалобщику: "Не воруй! В другой раз не домкратом, ломиком добавлю!" -
и у Коляши появился настоящий враг, на этот раз во стане русских воинов,
фамилия ему была интересная - Толковач. Говорил ворюга, что он серб по
происхождению. Врал, конечно. Чтоб серб - и воровал?.. Больно продувная рожа