"Виктор Астафьев. Трофейная пушка" - читать интересную книгу автора

работают, весело уж больно там, значит, появился среди бойцов потешник,
обязательный для каждой роты и взвода. Потешников майор Проскуряков не
любил, потому что они чаще всего были хитрецы и лодыри, зубы мыли оттого,
что перекладывали свою работу на простачков.
Но спускаться к мостику майор Проскуряков не захотел. Дело клонилось к
обеду, он знал, что, как войдут в местечко все эти войска, то выжить их
оттуда будет невозможно, пока они не добудут еды и не выспятся. А вид у
местечка был сытый и домовитый, так что и ночевать здесь, пожалуй, придется,
и он уже мысленно плановал, где выставить и окопать дежурную батарею, как
расположить по избам бойцов, чтобы они не дотла объедали хозяев, наелись бы,
но при этом не напились до небоеспособности и чтобы в любое время их можно
было собрать к бою, потому что в таких вот милых и добрых селениях, при
такой вот мирной обстановке дважды два попасть впросак, погубить дивизион,
селение это и себя вместе с ними.
А пока майор Проскуряков думал да плановал в пределах своего хозяйства
и небольшого участка войны, младший лейтенант Растягаев, не отнимая бинокля
от глаз - первый его трофей на войне, выменял у солдат за табак, за запасную
пару обмундирования, - шарил по местечку, легкий табак он не курил, но табак
ему все равно давали, - он тем биноклем и шарил по окрестностям. Врага нигде
не было, и младший лейтенант досадовал на это. Стоило ему ехать за тыщи
верст, чтобы попасть вот на такую войну, где фашистов и в бинокль не видать,
не то что простым, невооруженным глазом.
Сын деревенского грамотея, впоследствии лектора райкомовской группы,
Сергея Потаповича Растягаева, Сергей Сергеевич спал и видел себя на войне, и
только возраст, и только год рождения - 1925 - удерживал его в тылу. Он брал
осадою военкомат ежемесячно, но пока не сделался совершеннолетним, вынужден
был учиться в школе, затем работал военруком в этой же школе, потому что
всегда был отличником боевой и политической подготовки.
В тот день, когда его наконец-то зачислили в военное училище, мать
слегла в постель, отец сердито сказал: "Дурак! Ты же сломаешь себе шею на
фронте. Работал бы в школе. И потом...".
Сергей знал это "потом" - "и потом ты же нездоров". С самого детства
преследуют его этим "и потом...". Он давно уже перемог в себе хворь. Он
давно уже моется ледяной водой, работает на турнике, бегает, прыгает,
стреляет, но, видите ли - "последствия...". Что за комиссия, создатель,
родиться в семье интеллигентов. Все-то они знают, и в тебе, и за тебя. И ах,
ах, ты худ, ты бледен, ты переутомился, ты недоедаешь...
Надоело!
Из училища Сергей писал родителям сдержанные, почти суровые письма. И
они так и не узнали и никогда не узнают, как вышибал из него "высшее
образование" визгливый старшина Закорюченко, как он, не привычный к голоду,
страдал от недоедов и еще больше - от тупой, затаенной злобы к его
интеллигентским замашкам: "вы", "пожалуйста", "позвольте", "будьте
любезны"...
У него было увлечение и даже больше - его первая любовь - худенькая,
нервная студентка Валя. Вечером, перед отправкой его на фронт, они
целовались до жаркости за старой баржей, вытащенной на берег реки, и сквозь
стиснутые губы Валя патриотически выдыхивала: "Ты бей их, бей беспощадно!".
А потом легла на песок и сказала, что она желает принадлежать только ему
одному и готова на все.