"Евгений Астахов. Ботфорты капитана Штормштиля " - читать интересную книгу автора - А где копать будем?
- За волнорезом, где труба выходит. Там самый червь... Всю свою жизнь Тошка прожил в далеких от моря краях, в небольшом поселке Нефтегорске, затерявшемся в безводной заволжской степи. Впрочем, километрах в пяти текала речка Воробьиха. Заросшая талами и шиповником, она вилась по степи узенькой голубой полоской. К середине лета Воробьиха пересыхала, превращалась в цепочку луж. Между ними на пыльном сером песке блестели расклеванные воронами раковины перловиц. Настоящая рыба в Воробьихе не водилась. Жили в ней только пескари, щиповка да еще худые юркие уклейки. И все-таки Тошка любил Воробьиху. Любил запах шиповника и таинственный полумрак, царящий в густых непролазных талах. И еще уклеек, которые изредка попадались на крючок. А главное- это была вода. Она, тихо журча, текла куда-то далеко, в неизвестные и, наверняка, удивительные края. Вечерами, забравшись на диван, Тошка читал растрепанные книги о теплых морях, по которым плывут легкокрылые барки с черными флагами на грот-мачтах. Над соленой океанскои водои стелился пороховой дым, и узколицый пират с серебряной серьгой в ухе забрасывал абордажный крюк на снасти купеческого корабля. - Читал бы ты лучше Тургенева, - говорил Тошке отец. - Или других классиков. Ну, что это у тебя за книжки такие? Где ты только берешь белиберду эту? Но Тошке не хотелось читать "Бежин луг", который ему упорно подкладывал отец. "Бежин луг" проходили в школе. А в Тошкиных книгах было то, о чем не знали даже учителя. Ну, что мог сказать вечно хмурый учитель алгебры о корсаре Фаралетто, по прозвищу Пепино-Ягуар. Достать такие книги было непросто. Они месяцами не возвращались в библиотеку, и их приходилось выпрашивать у знакомых ребят или выменивать на что-нибудь. Когда нечего было читать, Тошка пробовал сам выдумывать героев. Занятие оказалось увлекательным, но не таким уж простым. Труднее всего приходилось с именами. Годилось далеко не каждое: ведь их должны были носить необычные люди, жившие тревожной и смелой жизнью морских бродяг. Как только появлялось подходящее имя, новый Тошкин герой сразу становился живым и понятным. Тошка видел его лицо, походку, костюм и знал наперед, чего можно ожидать от этого человека. - Пусть себе сочиняет, - говорила Тошкиной матери старушка библиотекарша. - Не мешайте ему. Может, он будет поэтом или путешественником... Ей очень хотелось, чтобы Тошка стал поэтом. За поселком, в степи текла Воробьиха. Текла куда-то на юг за синий степной горизонт. По ней можно было весной, в большую воду, добраться в челноке до другой реки, а потом до третьей и в конце концов попасть в Волгу. А там только плыви! Мимо лесистых крутых берегов, минуя незнакомые, шумные города и рыбачьи села с широкими улицами, на которых сушатся сети. Все на юг, на юг, навстречу теплому дыханию больших морей. Большие моря... Они всегда казались Тошке живыми. У них был свой нрав, свой цвет. Смотря по настроению: от веселого - голубого и до неистового - свинцово-серого. Были они громадные, яркие и пахучие, как степь, когда зацветают тюльпаны... |
|
|