"Людмила Викторовна Астахова. Золушка, Постскриптум " - читать интересную книгу автора

посреди всей этой почти варварской роскоши - юное лицо. Лицо, еще не
успевшее сменить здоровый и вульгарный румянец любительницы налетов на чужие
малинники на благородную зеленоватую бледность затворницы. В ее девичьей
спаленке, отбитой в череде кровавых драк со сводными сестрами в единоличное
пользование, у Принцессы тоже имелось зеркало. Было оно древнючее,
бронзовое, но в его мутных глубинах она видела себя настоящую, живую. Пускай
даже с поцарапанным носом или с синяком под глазом. Пускай в простых
серебряных сережках, а не в нынешних сверкающих гроздьях бриллиантов, но все
равно - самую свободную и счастливую девушку на свете.
Тогда казалось, что бал - это самое лучшее, что с ней может случиться.
Он и случился, волшебный и незабываемый. Но, возможно, батюшка был прав,
когда говорил, что порой женщине хватает одного-единственного бала в жизни,
чтоб потом помнить его до седых волос, измучить внучек рассказами о том
событии и унести прекрасные воспоминания с собой в могилу. А она, дурочка,
не верила. Думала, что много балов не бывает. Оказывается, бывает.
- Что случилось?!
А вот и Принц явился. Заметил наконец отсутствие супруги.
- Это третий бал за этот месяц. В пост, - говорит она, не поворачивая
головы в сторону замершего в дверях Карла.
- Я чем-то обидел вас?
Зачем смотреть на жесткие складки в уголках его губ, говорящие о
крайней степени раздражения? Есть ли смысл отвечать?
- Ваше высочество, я с вами разговариваю. - Это сказано уже на тон
выше.
- Меня зовут Синдерелла, - отвечает она тихо-тихо.
- Я чем-то обидел вас? - спросил недоуменно Принц.
Очень хочется заплакать, но королевский дворец не место для слез в
присутствии кого бы то ни было. Плакать нужно, накрыв голову подушкой. А
лучше - не плакать вовсе, иначе утром ее величество разглядит признаки
расстройства в покраснении век и холодно поинтересуется причиной, причем
выберет самый неподходящий момент, публично, и, чего доброго, потребует
подробнейшего доклада. Словом, унизит каждым словом и жестом.
Принц сменяет гнев на милость.
- Я не понимаю причину твоего недовольства, - говорит он уже совсем
другим голосом. Очень похожим на тот голос, которым он когда-то просил милую
девушку примерить туфельку. - Ты плохо себя чувствуешь?
- Я прекрасно себя чувствую.
- Лучше бы ты вдруг почувствовала себя плохо! - в сердцах бросает
Принц.
Намек вполне понятен.
- Именно поэтому король и королева меня ненавидят? Потому, что я до сих
пор не беременна?
- Во-первых, они тебя не ненавидят. А во-вторых, они только хотят,
чтобы у меня был наследник.
- А ты сам хочешь?
- Так надо.
- Ты же не слишком любишь детей.
Он смотрит на жену так, словно видит впервые.
- Я хочу наследника, и это не имеет никакого отношения к любви к
детям, - чеканит его высочество.