"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

вдруг передо мной лицо того человека, которого я только что видел во сне...
вернее сказать, который только что снился мне...
- Это называется предчувствием...
- Вот-вот, правда?.. И вам, должно быть, интересно будет узнать, каким
вы мне приснились: вы были не то в колеснице, не то в карете - экипаж этот
походил на театральный зал, даже кресла расставлены ярусами: театр катился
на огненных колесах, а в упряжке - клубы дыма. В колеснице были мужчины и
женщины, а в руках у них - знамена, плуги и винтовки...
- Там был и я?
- Да, да, и вы кричали: "Вперед, люди!.. Люди, вперед!"
- Что ж, друг мой, все вполне объяснимо. Вы видели во сне колесницу в
тот момент, когда я будил вас, и персонаж вашего сна слился с моим образом.
Однако мне хотелось бы думать, что я действительно был там...
- В триумфальной колеснице?..
- Да, друг мой... - И гость, заметно взволнованный, встал и обнял дона
Непо. - Если все это происходило в триумфальной колеснице, пусть вашими
устами глаголет истина... - И тут же, чуть отстранившись от дона Непо,
попросил: - Не спешите поздравлять меня, до триумфа еще далеко... Лучше
ущипните!.. Ущипните меня, теперь я хочу убедиться, что не сплю!..

IV

- Три... три... три... утра уж наступило...
- Сосут и сосут эти грин-н-н...
Так и замерло это слово в разинутом рту Анастасии. "Грин-н-н" - звоном
погремушки отдалось в переносице. "Грин-н-н..." - задержалось в рассеченных,
разбитых губах. Не могла она сразу сообразить, где еще была боль -
"гринн-н-н-н..." - пока не поднялась и не выплюнула первый кровяной сгусток,
за которым, разбавленная слюной, потекла жидкая кровь, горячая, клейкая.
Полицейские янки ловко прыгали с подъехавшего военного грузовика -
некоторые, не дожидаясь, когда машина остановится, соскочили на ходу, - и
штурмом захватили бар "Гранады"; остальные ворвались через боковую дверь, к
которой прильнула было мулатка, пытаясь разглядеть, что происходит в зале.
Каски, ботинки, кожаные ремни - все заплясало под взлетавшими резиновыми
дубинками, под кулаками, пинками; удары сыпались сверху и снизу, справа и
слева.
А возле бокового входа с трудом подымалась с земли мулатка. Ее никто не
собирался избивать - очищая себе путь, янки так основательно стукнули ее по
спине, что она свалилась и, падая, ударилась лицом о косяк двери, в которую
подглядывала, как перепившиеся верзилы пытались линчевать бармена: он
осмелился отказать им.
Линчевание предупредил наряд военной полиции; выручив из беды
перепугавшегося насмерть бармена, полицейские принялись выгружать гигантов
из бара: их вытаскивали, подхватив под мускулистые ручищи, - и рыжие и
белобрысые головы раскачивались, как подвешенные горшки с медом; волокли
пьянчуг - и огромные ножищи чуть не вспахивали землю. Вдребезги пьяных,
лежавших неподвижно, будто сраженные в битве, поднимали и, придерживая на
весу, тащили до ближайшего грузовика, одного из тех, что каждую ночь -
совсем как муниципальные мусоросборщики - подбирали пьяных солдат в барах,
кабачках, клубах, погребках и в домах терпимости.