"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

хохот и одобрительные возгласы.
И тут снова вмешалась Консунсино, вдова Маркоса Консунсино, иначе
спорщики пустили бы в ход уже не только кулаки - разъяренный Сиксто схватил
трехногий табурет, а Дон Непо, обороняясь, поднял стул.
С тех пор они не встречались.
Поэтому, увидев дона Непо, проезжавшего мимо каменной стены, дон Сиксто
злобно заворчал - ему захотелось уничтожить, раздавить своего врага! Дону.
Непомусено Рохасу едва-едва удалось проскользнуть между повозкой и стеной.
На последнем подъеме, уже недалеко от дома, дону Непо показалось, что
не велосипед несет его на себе, а он сам тащит тяжелую колымагу; велосипед
теперь казался совсем другим - он совсем уже не был похож на волшебную
падающую звезду.
Но вот подъем остался позади - распахнув калитку, дон Непо въехал в
небольшой двор. Внука, по-видимому, дома не было. Дон Непо подрулил к навесу
- он всегда оставлял своего "коня на колесах" там, где были сложены
самодельные седла, конская упряжь, ярмо для волов, тыквенные бутылки, мешки,
овчины и старый плуг. Остановился у навеса - ногу сводила судорога; он
обливался потом и тяжело дышал. Он подтолкнул велосипед, и тот покатился сам
в свой угол. Обычно велосипед принимал внук, но когда того не было дома, то
_сипе_, как ласково дон Непо называл свою машину, сам догадывался, куда надо
катиться и где встать... "Умная и добрая у меня машина, - подумал дон Непо,
развязывая платок на шее и вытирая им пот со лба. - Добрая и умная..."
Добрая - она не позволяла ему брести пешком на рассвете... умная - _сипе_
походил на живое существо, обладающее инстинктом самосохранения, которое
защищало его от грузовиков, проносившихся в эти предрассветные часы с
зажженными фарами, похожими на звезды, перемещающиеся на небе. По дороге
велосипед будто сам по себе старательно избегал столкновений со столбом или
пешеходом... а это так важно, когда возвращаешься с ночной работы,
обалдевший от усталости, полусонный - ресницы повисают, как ветви плакучей
ивы. В такие часы едешь, и твое тело - избитое, грязное, с болью в суставах
- ощущает поддержку умной машины, мчащейся навстречу миру, где свет еще
напоминает тень, а тень только начинает быть светом, навстречу миру, в
котором деревья и дома невесомы и весь дремлющий город парит где-то между
явью и сном.
Платком он потер за ушами, провел по затылку, его наполняло чувство
такой же душевной благодарности к велосипеду, какую всадник испытывает к
своему коню. Сегодня это чувство было вполне обоснованным: велосипед спас
его от кто знает каких ушибов и ран, помог ускользнуть от дона Сиксто,
который явно намеревался превратить его в пыль и прах. Вспомнив об этой
встрече в предрассветных сумерках, дон Непо помянул врага отборнейшими
словечками из своего обширного лексикона.
Он подошел к кровати, точнее, к накрытым покрывалом доскам на
деревянных козлах. Из-под двери и из щелей под крышей проникал утренний свет
- белый, жаркий, обжигающий, не такой ли огонь в печи для обжига превращает
известняк в самую настоящую известь?.. Ложиться пока не хотелось. Глоточек
бы! Вот-вот. Стаканчик... чего бы то ни было, только бы покрепче, чтобы
встряхнуться, избавиться от неприятных мыслей... Решил прежде раздеться;
обнаженный до пояса, заросший волосами, он походил на косматую обезьяну...
Пошарил по углам... Ничего не нашлось. Бутылки из-под сладкого вина, из-под
марочных ликеров, пивные - все пусто; из горлышек, еще так недавно