"Мухтар Ауэзов. Путь Абая (Том 1) " - читать интересную книгу автора

возражать, препираться, возмущаться или, как это уже часто делали Байсал и
Божей, затаить свое несогласие и, предоставив действовать одному Кунанбаю,
сложить всю ответственность на него, - пусть сам расхлебывает кашу!
Когда дело не затрагивало их кровных интересов, они всегда поступали
именно так: скупились на слова, выражались неопределенно, одними намеками.
Но сейчас, после заключения Кунанбая, молчать было невозможно, он не оставил
малодушным ни лазейки. И каждый увидел себя а западне. В юрте наступила
тишина. Абай не знал Кодара. При этом имени перед ним сразу же возник образ
Кодара из песни "Козы-Корпеш и Бачн-Слу".[18] И то, что отец назвал его
"негодяем", тоже подходило Кодару из песни, которую в прошлом году здесь, в
этой самой юрте, пропел его матерям акын[19] Байкокше. Абай даже подумал, не
нарочно ли прозвали Кодаром кого-нибудь похожего на героя той песни.
Каратай первый нарушил тишину обдуманной и гибкой речью:
- Поистине это чудовищно... Не дав бог, чтобы с сыновьями или дочерьми
нашими случилось такое дело! Если Кодар действительно совершил это
преступление, - место его среди неверных, - начал он.
И потом, обходя прямые пути, он обиняком, осторожными вопросами и
намеками, высказал свое сомнение: а правда ли то, что говорят о Кодаре?
Среди присутствующих один Суюндик приходился сородичем Кодару. Вот
почему Кунанбай, говоря свою речь, смотрел на него в упор, - он старался
убедить Суюндика в неслыханном, чудовищном преступлении Кодара, он
добивался, чтобы Кодара осудили сами его родные. Стоит Суюнднку высказать
осуждение - и вся тяжесть последствий ляжет на него и на его род.
Но Суюндик далеко не уверен, так ли виновен Кодар, как это утверждал
Кунанбай. Уловка Каратая помогла ему, - он ухватился за слова "если
действительно виновен" и сказал:
- Если его вина будет доказана, тогда хоть сейчас - нож ему в сердце!
Но кто поручится, что все это правда?
Кунанбай, ощетинившись, подавшись вперед всем телом, перебил его.
- Э, Суюндик, - гневно отрезал он. - Албасты[20] подстерегает слабых!
Безвольный, колеблющийся вожак навлекает темную силу на самого себя. Что же,
давайте поклянемся душой за Кодара, присягнем в его честности и
невиновности! Оправдаем его. А на том свете примем его вину на себя. Только
я не обладаю двумя душами! - И внезапно он резко бросил в сторону
ошеломленного Суюндика: - А ты-то сам ручаешься за Кодара? Присягнешь за
него? Душой поклянешься?
Этот вызов был последним ударом, доконавшим Суюндика.
- У меня тоже нет души, которую некуда бы девать! Я сказал лишь, что
надо проверить. Не для того я приехал, чтобы заложить свою душу, -
проговорил он мрачно.
К этому свелось все его сопротивление. И хотя выпад Суюндика был смел,
все поняли, что он начал сдаваться. Кунанбай вовремя учел это и решил
сломить его.
- Если ты не веришь нам, - сказал он, - то не верь и народу, который
повсюду кричит о гнусностях Кодара! Не только свои - чужие вчера на сборе
бросили нам грязь в лицо! Им тоже все известно. Ступай убеди их, что это
неправда! Попробуй заткнуть рот всему народу! В силах ты сделать это? Так
будь решительным до конца: осмелься оправдать его. Или оправдай, или осуди!
Только дорогой мой, не топчись на месте!
Суюндик не нашел что ответить. И после короткого молчания заговорил