"Мухтар Ауэзов. Путь Абая (Том 1) " - читать интересную книгу автора

яйцо. И без того длинное, лицо его удлиняется клином бороды; оно кажется
Абаю равниной с двумя холмами, поросшими лесом бровей. Единственный глаз
Кунанбая зорким часовым стал у левого холма - суровый, недремлющий страж...
Он не знает отдыха, от него ничего нельзя утаить... Этот единственный глаз
не прячется за веком: большой, выпуклый, он смотрит остро и зорко, точно
пожирая все окружающее. Он даже моргает редко.
На плечи Кунанбаи накинута шуба из мягкого, пушистого меха верблюжонка.
Он говорит веско, убедительно, смотрит только на Суюндика, сидящего
напротив, и говорит, не сводя с него взгляда.
Борода Суюндика серебрится ровною проседью. Время от времени он точно
исподтишка, вскользь, вскидывает глаза на Кунанбая, но прямо на него не
смотрит. Абаю внешность Суюндика кажется обыденной и простой. За ней ничто
не скрывается.
С первого взгляда и Божей тоже как будто ничем особенным не отличается.
Со своим бледным смуглым лицом, темной бородой, крупным носом он, пожалуй,
красивее всех остальных. И морщин на его лице еще не много. Во время длинной
речи Кунанбая Божей не шелохнулся, ни разу не поднял опущенного взгляда.
Трудно сказать - дремлет ли он, или о чем-то сосредоточенно думает.
Мясистые, грузные веки точно плотной завесой скрывают все, что затаил он в
мыслях.
Один Байсал, сидящий на переднем месте, смотрит прямо на Кунанбая.
Байсал высок, у него румяное лицо, внушительная внешность. Взгляд больших
синеватых глаз холоден, - в нем сдержанность, способность сохранить тайну в
самой глубине души.
Остальные сидят угрюмо и молчаливо. Понимание того, что хочет Кунанбай,
живой отклик на его речь видны только в глазах Каратая и Майбасара.
Круг аксакалов с одной стороны замыкает Абай, сидящий рядом с отцом, а
с другой - молодой жигит Жиренше.
Жиренше - родственник Байсала из рода Котибак. Это не просто жигит,
прислуживающий Байсалу, - он подает большие надежды, он тонок и
наблюдателен. К тому же он хороший рассказчик и шутник: Абай до сих пор
помнит его прежние шутки. Из всех собравшихся только его Абай хотел бы
видеть и только с ним побеседовать задушевно, один на один.
Но сейчас, для виду или искренне, Жнренше весь поглощен речью Кунанбая,
и никого больше не видит вокруг себя. Похоже, что он даже не замечает Абая.
Вот Жиренше нахмурил брови и зашевелился... Лишь теперь Абай заметил,
что отец заканчивает свою речь.
- Если гнусность негодяя Кодара заставила меня краснеть перед другими
родами, то в нашем племени это позор для всех, кто собрался здесь! Позор нам
всем! - сказал он и, замолчав, перевел пронизывающий взгляд своего
единственного глаза с Суюндика на Байсала, а потом так же пристально
уставился на Божея.
Ни Божей, ни Байсал не шелохнулись. Остальные взволнованно
зашевелились. Каждому легла на плечи тяжесть слов Кунанбая.
- Честь - выше смерти. Беспримерный грех должен получить и беспримерное
возмездие, - заключил Кунанбай.
В каменной твердости его голоса звучал непоколебимый приговор. Все
почувствовали это. И все знали, что если Кунанбай пришел к решению, то ждать
уступки бесполезно.
Итак, на выбор остаются два пути: идти на открытую ссору, на вызов -