"Александр Остапович Авдеенко. Дунайские ночи" - читать интересную книгу автора

Умолк, посмотрел на Картера.
- Ну, а какие ваши любимые сонеты?
- Мои?.. Я люблю все, что написал Шекспир, от первой до последней
строчки.
- Может, прочтете что-нибудь?
- Нет, знаете, я с детства не способен был заучивать стихи.
Сидят друг против друга в светлой комнате с большим окном, выходящим на
центральную площадь города, пьют кофе, курят, улыбаются. Ничего не
поделаешь, надо быть вежливым даже теперь. Но и в рамках дипломатической
уважительности можно отхлестать противника. Шатров не мог не воспользоваться
случаем, не высказать американцу все, что думал о нем и о таких, как он.
И Картер охотно коротает время в разговоре с таким нежелательным,
казалось бы, для него собеседником.
Самолет, на котором оскандалившийся дипломат должен быть со всеми
удобствами доставлен в Москву, находится еще в воздухе, где-то между
Брянском и Киевом, сделает посадку в Ужгороде часа через два-три.
- Ну, с Шекспиром разделались. Что теперь? - спросил Шатров. - Может
быть, поговорим о США? Когда я был в Америке...
- Вы были в Америке?
- Давно, лет двадцать назад, сразу же после института.
- Понравилась вам страна?
- Люблю американский народ, верю в его способность рано или поздно
осмыслить свое положение. И вы знаете, где я впервые поверил, что американцы
способны осмыслить свою жизнь? Не там, в Штатах, а в самом центре России, в
усадьбе Льва Николаевича Толстого.
- Интересно! Нельзя ли об этом подробно рассказать?
- Однажды, будучи в Ясной Поляне, я увидел портрет одного американца,
подаренный им Толстому. Это был только что избранный президент США, но еще
не вступивший в должность. Имея в своем распоряжении несколько свободных
месяцев, он решил совершить кругосветное путешествие. Уехал из США
президентом, а вернулся рядовым американцем. Вы, разумеется, помните его
сенсационное отречение от Белого дома? Ум, талант, личное обаяние Льва
Николаевича Толстого и долгие беседы с ним сделали свое дело. Как видите,
мистер Картер, можно переубедить даже президента США. Так что я,
разговаривая с вами, надеюсь, что и ваша совесть не останется глухой.
- Это было бы возможно лишь в том случае, если бы вы были Львом
Толстым.
- Но и вы, мистер Картер, не будущий хозяин Белого дома.
- Мы квиты, - улыбнулся дипломат. - Поговорим об американском народе.
- Поговорим!.. Недавно в одной старой книге я наткнулся на такие
строки: "Народ можно только тогда побить, когда уже побиты его боги", то
есть нравственные идеалы, лучшие стремления. В США нравственные идеалы уже
почти побиты автомобилями, моднейшими товарами универсальных магазинов
Вулворта и Мейсен, сексуальными фильмами, щекотливыми подробностями из
личной жизни кинозвезд, миллиардеров, гангстеров, убийц и самоубийц,
похитителей детей. Вы помните, надеюсь, знаменитые слова германского
императора Фридриха II: "Если бы мои солдаты начали думать, ни один бы не
остался в войске..." И вы боитесь мыслящих людей. Думающий американец
откажется признавать американский образ жизни лучшим в мире.
- Одному мудрецу однажды сказали, что люди считают его дурным