"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

А известно ли тебе, что, например, без того же черчения нельзя ни одну
машину построить, в том числе и танк? Из чего же ты будешь в белопогонников
стрелять? Нет, друзья, зубрите уж буржуйские премудрости, а о революционном
порядке мы, взрослые, как-нибудь сами позаботимся. - Он подошел к жене. -
Катруся, второй звонок дали. Сейчас твой выход.
Получив на ситро, мы ушли из театральной уборной.
- Насчет наук ты, Володька, правильно загнул маханше,- одобрительно
сказал я товарищу. - Ну вот учил я, учил географию, а чего вызнал? Что в
Южной Америке живут разные там плантаторы и... крокодилы? Так это надо
собрать побольше марок - и узнаешь. На острове Борнео, например, есть
зеленые обезьяны: это я сам свидетель. А для чего, скажи, мне нужна алгебра
и значок "х"? Прямо смешно. Может, они научат меня в айданы играть без
промаха? Или раздобыть лишний паек хлеба?
К зиме в Новочеркасске начал ощущаться голод. Богатое казачество гноило
пшеницу в ямах. Кормить нас в интернате стали гораздо хуже. В гимназию я
ходил все реже: бутерброды с брынзой давать перестали, что там еще было
делать? Аккуратно я посещал только уроки рисования. Бумаги не было, и
рисовать чаще приходилось мелом на доске. Между прочим, я оставил свою
память и в классе: вырезал на парте собственные инициалы "В.А.": все- ребята
любовались моей работой.
Перед новым годом на школьном педсовете поставили вопрос о том, что
из-за моей дикой малограмотности задерживается вся группа. Меня надо или
подтянуть, или перевести ниже. Вообще как я мог попасть в пятый класс? Я
получил месяц срока, чтобы догнать товарищей, и еще азартней начал играть в
айданы. Однако педагогам скоро стало не до меня. Гимназию не отапливали,
продуктовые пайки все урезали, некоторые из учителей бросили работу. Я почти
не посещал школу, и часто на уроках, особенно французского языка,
присутствовали одни мои инициалы, вырезанные перочинным ножом.
Январские морозы приковали интернатцев к спальням: внутри на оконных
рамах солью выступил иней, нарос лед, ребята сидели по кроватям, закутавшись
в одеяла. Уже с осени мы по ночам стали ломать соседние заборы, калитки.
Городские обыватели на всех углах поносили "приютскую шпану", подстерегали
нас с дрекольем в подворотнях, где и разыгрывались настоящие сражения. К
зиме все, что могли принять наши прожорливые чугунные печурки - "буржуйки",
было давно сожжено, а доставать дровишки становилось все труднее.
Однажды студеной крещенской ночью мы задумались: чем же нам теперь
обогреть комнату? В спальне у нас ночевал Володька Сосна вместе с меньшим
братом, моим тезкой: родители их уехали на сезонные гастроли в Самару, и они
временно жили в интернате.
- Давайте залезем наверх в гимназию, - предложил Володька, кивнув на
потолок. - Возьмем какую-нибудь парту и сожжем.
- Ишь, умник... наизнанку! - сказал один из ребят. - Как же ты
залезешь, когда дверь заперта? Может, у тебя отмычка есть?
- Через окно в нашем классе. У нас форточка без задвижки, верно,
Витька?
Это была правда, и я кивнул головой.
- Нехорошо как-то, - сказал тот же интернатец. - Топить таким делом...
все-таки наука.
- О! - насмешливо присвистнул Володька. - Наука! Только что священное
писание сократили да букву "ять", а остальная программа как в царской