"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

печатались мои рисунки, почему бы там не появиться и моей "прозе"?
Изолятор заснул. За черно отсвечивающим окном мерцал синий снег во
дворе, смутно проступала глухая кирпичная стена за помойкой.
Я решил описать, как ездил на товарняке "Максиме Горьком", как меня
раздели под станцией Грязи. Однако, к удивлению, из рукописи выяснилось, что
я вовсе не скромный, начинающий урка, а грозный налетчик Витена Железная
Челюсть. В октябре этого года я, оказывается, ограбил страшно богатого
нэпмана вот с таким пузом: денег снял миллион и стал ежедневно пить ситро и
раскатывать по Харькову на трамваях. Конечно, разоделся в пух и прах: купил
рубаху-апаш, брюки-клеш, лаковые башмаки. Одна очень фасонистая девка
сделалась от меня совсем без ума, я водил ее в кино, кормил пирожными, и все
такое. Вот уже несколько лет, как меня выслеживали вес сыщики Советской
России, но я был совершенно неуловим. Временами я скрывался и в ночлежке но
Малой Панасовке, 25, как, например, было и теперь. Но и тут, положив в
каждый карман по револьверу, я делал по ночам громкие "дела", и весь город
повторял мое имя...
О дальнейшей своей головокружительной жизни я написать ничего не мог,
так как но хватило тетрадки. А жаль: я уже разохотился и готов был не спать
еще сутки. Мне пришлось лечь в постель; ребята еле разбудили меня к обходу
врача.
После завтрака я прочитал свое творение в изоляторе.
- Брешешь, что ты все из головы, - сказал Колдыба Хе-хе-хе, чуть
побледнев.
- Вот... подлец буду, - ответил я и перекрестился.
Колдыба Хе-хе-хе вдруг крепко и широко пожал мне руку. Больные молча
смотрели с кроватей.
- Как думаешь, примут в журнале? - скромно спросил я. Мне хотелось
показать огольцам, что я хоть уже и стал писателем, но не думаю задаваться.
- Спрашиваешь, - ответил Колдыба. - В этом сочинении у тебя все в
точку. Вот нэпмана ты ограбил - правильно, советская власть это одобряет.
Только б надо описать, что когда ты снял с него "рыжие бочата"*, то
прислонил к стенке и отправил на луну... Сгнить мне в лягавке, если цензура
прицепится. Я в Сумах в тюрьме сидел, и попалась мне книжка. Растрепанная. О
том, как греки промеж себя дрались, а на горе сидел ихний бог Завес с
молоньей в руке и оттуда руководил. Вот мура, верно? Кто этому поверит. И
было припечатано, будто эта книжка взята из "сокровища мировой литературы".
Уж твоя "Личная автобиография" куда занятней, редакция ее беспременно
примет.
* Рыжие бочата - золотые часы.

В этот день я познал, как приятно быть талантом. Все тебя хвалят,
восхищенно дергают за волосы. Да, хорошее это дело - вдруг стать писателем.
И странно: как это я раньше не догадался? Ведь так просто: сел и сочинил. А
я-то в детстве мечтал сделаться чеботарем, чтобы пошить себе новые сапоги со
скрипом. Теперь я куплю их себе хоть десять пар, писатели небось
зарабатывают ого-го сколько! Побольше даже, чем художники! Да и о таких ли
мелочах думать? Скоро, наверно, везде появятся мои портреты, все читатели
будут ходить и спрашивать: "Кто это такой за писатель прозы Витя Авдеев?"
Надо только до того, как сниматься, забежать к соседу-портняжке одолжить
ножницы: больно волосы свалялись. Чертова житуха: такой талант - и нету