"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Наутро меня разбудили задолго до восхода солнца. Рот мне раздирала
зевота, я наскоро проглотил кашу и пошел за стадом, опасливо поглядывая на
коров. Скотина ревела, мотала хвостами, разбредалась с дороги; хоть пасти ее
было и почетное дело, но как всю эту тварь заворачивать, когда у нее такие
длинные рога? Хорошо, что я был не один: рядом со мной, гулко стреляя
пеньковым бичом, шел второй пастух, Митька Турбай, босой, одетый, как и все
колонисты, в панаму и полотняные трусы. Над дальней колокольней села Велыка
Олександривка полыхал малиновый восход, оттуда неслась петушиная перекличка;
по сумрачному, затененному лесу плыл туман, густая тусклая роса осыпала
березняк, высокую пониклую траву. Наш выгон находился на круглой лесной
поляне, похожей на зеленую тарелку. Мы пустили коров выгуливаться, а сами
легли под развесистый дуб.
- Научишь меня пасти стадо? - спросил я своего напарника.
- О! - удивился Митька. - Чого ж тут учить? Да это кажный кобель
сумеет.
Глаза у Митьки Турбая были светло-голубые, как вода, льняные волосы
косицами спускались на загорелые уши, а полуоткрытый рот напоминал бублик.
- Ты откуда сам? - продолжал я разговор.
- А из нашего сэла.
- Давно в колонии?
- Хиба ж я считал? Как батько померли, я и пишов побираться. В Киеве
лег ночевать на вокзале, а дядька-милиционер, дав мени доброго "леща", и
привел в приемник. Там спыталы: "Хочешь работать?" О! Это ж лучше, чем под
окнами просить. Вот и привезли сюда в Хритиофу. А дома у нас, под Белой
Церквой, ох, и яблоки были - во! Як сахар!
Солнце поднялось над дубом и пекло так, словно ему, кроме Митьки и
меня, совершенно некем было заняться. Справа за орешником виднелась красная
железная крыша нашей колонии; слева лежал хуторок - четыре хаты, похожие на
белые грибы в коричневых соломенных шляпках.
- Хочешь вишни? - неожиданно спросил меня Митька Турбай.
Я никогда не отказывался ни от чего съестного.
- То ж пригляди стадо, а я пиду просыть. Може, яка тетка даст трошки.
Я остался один с коровами.
Сильно парило, и казалось, что это не облика застыли в небе, а клубы
пуха, летевшего с тополевых сережек. Стадо перестало щипать траву и давно
уже стояло неподвижно. "Г-д-ззз", - стеклянно прозвенел в горячем воздухе
овод, - "г-д-ззз". Коровы ожесточенно заработали хвостами, точно задумали
выбить из своих боков всю пыль. Вдруг одна пеструшка боднула рогами воздух и
принялась бегать по выгону. За ней схватились другие коровы; коротко взревел
грудастый бугай Махно. Я испуганно вскочил с земли. "Что это с ними? Будто
под хвостом скипидаром смазали". Схватив пеньковый кнут, я развернул его во
всю длину и попробовал щелкнуть, как это делал Митька Турбай: кнут обвил
меня, словно змея, и концом пребольно стегнул за ухом. И тут внезапно все
стадо кинулось в мою сторону.
"Пропал", - подумал я, бросил кнут и вильнул в дубняк.
Одна из коров, задрав хвост флагом, пронеслась совсем близко от меня. Я
подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку толстого дуба и полез на него со всем
проворством, на какое был способен.
Отсюда я и увидел подошедшего Турбая: обеими руками он держал панаму,
полную черешни.