"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

тут же брюшным и, наконец, возвратным. Из больницы я выбрался месяца четыре
спустя еле живой. С выздоровлением у меня еще сильнее стали виться волосы и
появился собачий аппетит. Тетки объявили, что им нечем кормить такую
прожорливую ораву, пусть об этом позаботится советская власть. Они отдали
моих сестер в приют бывшего епархиального училища, а меня с братом
Владимиром - в интернат имени рабочего Петра Алексеева.
Помещался интернат на Дворцовой площади в трех зданиях бывшей
Петровской гимназии, и заведовала им сама основательница мадам Петрова -
высокая седая женщина, такая важная, что я сперва принял ее за великую
княгиню, которую еще дома, в станице, видел на картинке в журнале "Нива".
Брат сразу ушел в библиотеку; я остался один в большой комнате, раньше
служившей рекреационным залом. Разношерстная толпа воспитанников с хохотом
играла в чехарду. Некоторые носили мундиры с блестящими гербовыми пуговицами
и ругались по-французски. Передо мной остановился плотный, широкогрудый
подросток с прямым взглядом смелых черных глаз, в синих казацких шароварах и
желтых сапогах с подковками. Над его нешироким загорелым лбом торчком стоял
черный густой чуб; левая щека темнела шрамом.
- Гля, пацан, что это у тебя? - громко сказал он мне.
- Где?
Он ткнул пальцем в синюю пуговку на моей рубахе. Я с деревенской
наивностью нагнул голову посмотреть, что с нею произошло, и тут подросток
ловко и больно ухватил меня за нос и дернул книзу,
- Во, субчик! Чего кланяешься?
Ребята вокруг захохотали. Подросток выпятил нижнюю дерзкую губу, поднял
к груди кулаки, ожидая, не кинусь ли я на него драться. От волнения я вдруг
ослабел и вынужден был прислониться к стене.
- Ты чего это... такой белый? - несколько озадаченно спросил он.
- Тиф у меня был, - пробормотал я. - Еще не поправился.
Подросток смутился. Неожиданно он дружески полуобнял меня.
- Я не знал, пацан, что ты болел. Ну... не обижайся, ладно? Давай
познакомимся. - Он сердечно протянул мне смуглую крепкую руку: - Володька
Сосна. А ты чей?
Я назвался.
- Знаешь что, Авдеша, сыграем в айданы?
И Володька Сосна достал из кармана горсть крашеных бараньих костей из
коленных суставов. Видно, он хотел чем-то показать мне свое расположение.
Дома в станице я довольно сносно стрелял из рогатки, гонял "чекухой"
деревянные шары, но айданов у нас не было, и я смущенно в этом признался.
- Не умеешь играть? - изумленно переспросил Володька и посмотрел с
таким видом, точно я был умственно отсталый. - Во дикари живут у вас на
Хопре! Аида на улицу, обучу.
Игра напоминала "бабки": в ней также ставился "кон", и по нему били
залитой свинцом "сачкой". Наловчился я довольно быстро. Весь интернат имени
рабочего Петра Алексеева увлекался айданами, и среди ребят они расценивались
наравне с деньгами и порциями хлеба.


[Image003]