"Олег Авраменко. Королевы не плачут" - читать интересную книгу автора

- Коломба, золотко, - сказала ей Бланка. - Господин принц собирается
уходить. Проводи его, чтобы не заблудился.
Тем временем Филипп поднялся на ноги, но полностью выпрямиться еще не
мог. На лице его отражалась адская смесь чувств - боли, досады,
растерянности и недоумения. Горничная прыснула смехом и с издевкой
заметила:
- Мне сдается, монсиньор, вам срочно надобно кой-куды сходить.
- Да иди ты туды!.. - простонал он и пулей вылетел из покоев Бланки.
"Этот Монтини - нахал, каких еще свет не видел, - раздраженно думал
Филипп, несясь по темному коридору. - Когда-нибудь он доиграется, что я
его порешу. И очень скоро..."


В ту ночь Бланка легла спать, отказавшись от приготовленной ей теплой
купели. Обычно она мылась дважды - утром и вечером - и такое вопиющее
отступление от правил попыталась оправдать перед собой тем, что якобы
очень устала за день, а недавние переживания и вовсе лишили ее последних
сил. В действительности же ей хотелось подольше сохранить на своем теле
невидимые следы поцелуев и ласк Филиппа...



4. ФИЛИПП СТАНОВИТСЯ ДОЛЖНИКОМ,
А ЭРНАН МЕЖДУ ТЕМ ПЬЯНСТВУЕТ

Когда Филипп вернулся в банкетный зал, там еще оставалось человек
двадцать пирующих. Молодые люди разделились на две почти равные группы,
одной из которых, чисто мужской, заправлял Эрнан де Шатофьер. Хорошо зная
привычки своего друга, Филипп догадался, что он устроил поединок выпивох и
уже успел опоить всех своих соперников до зеленых чертиков, и их
безоговорочная капитуляция была лишь вопросом времени.
Душой второй компании была Маргарита. Она безжалостно измывалась над
Тибальдом Шампанским и графом Оской и натравливала их друг на друга,
проявляя при том незаурядное остроумие, утонченное коварство и почти
полнейшее бессердечие, а несколько ее кузин и кузенов искренне забавлялись
этим представлением.
Появление Филиппа присутствующие восприняли с неподдельным
изумлением. На мгновение в зале воцарилась напряженная тишина; двадцать
пар осовелых глаз с немым вопросом уставились на него.
- Вот как! - озадаченно произнес Фернандо Уэльва. - Вы уже кончили?
Сказанная им пошлость была весьма характерна для его отношений с
Бланкой, которую он ненавидел так же люто, как нежно любил ее Альфонсо, а
она, в свою очередь, отвечала обоим братьям взаимностью, любя старшего и
презирая младшего. В этой семейной вражде Филипп всякий раз принимал
сторону Бланки, чем снискал себе глубокую ненависть Фернандо, и тот
никогда не упускал случая уязвить его какой-нибудь едкой остротой - что,
впрочем, в равной степени относилось и к Филиппу.
Грубая шутка Фернандо, видимо, пришлась по вкусу большинству
пирующих, и зал просто таки сотрясся от гомерического хохота, в котором
особо выделялся сочный баритон Шатофьера и густой бас Пуатье. Филипп