"Павло Федорович Автомонов. Имя его неизвестно " - читать интересную книгу автора

Сталинградом путем, которым, освободив Киев, мы пойдем до Бреста, Варшавы,
Праги, Будапешта, Вены - до самого Берлина, освобождая от цепей гитлеризма
земли и народы. Вот какова она, моя родная улица - Путь к Победе!
Но пока сегодня на рассвете наши танки еще отбивали вражеские
контратаки, мне и старшему лейтенанту было поручено найти в большом
пригородном селе помещение для штаба.
Удобнее всего было расположить штаб в школе, здание которой с улицы
обрамляли клены, тополя, кусты желтой акации. Рядом зеленел сад. Под
деревьями можно было замаскировать штабные машины. Село навсегда
освободилось от фашистской оккупации, и мы знали, что местная власть должна
быть озабочена подготовкой школы к началу учебного года: до 1 сентября
оставалось каких-нибудь три недели. Необходимо было вставить стекла в окна,
заменить обгоревшие двери в большом классе новыми, подмазать и побелить
выщербленные осколками стены классных комнат. Стекло нашли в покинутом
немцами огромном складе. Вскоре появились три старых плотника, стекольщик и
несколько женщин.
Набегавшись и насуетившись в ожидании приезда штабистов, под вечер мы
со старшим лейтенантом зашли в класс. Девушки мыли окна, напевая "Ой, там
Роман воли пасе..." Разговорились. Мы шутили, уверяя, что не встречали на
своем пути более очаровательных девушек, чем в этой слободе, и что нам,
видно, после окончания войны придется вернуться сюда за невестами. Они
недоверчиво усмехались, краснели. А потом снова принимались петь.
Не пела лишь одна девушка - высокая, чернобровая. Ее звали Орисей.
Лицо ее было грустно, нос покрыт веснушками, а в больших, задумчивых карих
глазах словно застыли слезы. Когда Орися повернулась в профиль и поднялась
на носки, чтобы вытереть верхний угол форточки, старший лейтенант схватил
меня за рукав гимнастерки и прошептал:
- Да она же беременна!
Ситцевое в синий горошек платье на Орисе слетка задиралось спереди.
Заметив наши удивленные и любопытные взгляды, она отвернулась и стала
старательно вытирать сухой тряпкой окно.
- Война все спишет! - не громко, но и не совсем тихо промолвил старший
лейтенант. - Зато погуляла с немчиком из танковой дивизии?..
Признаться, и я готов был присоединиться к такому же выводу; как и
старший лейтенант, многие мои сверстники склонны были строго осудить тех,
кого суровые обстоятельства войны вынудили остаться на временно
оккупированной врагом территории. Точно в том, что гитлеровские армии
пришли сюда, повинны не мы, не части, которые не смогли сдержать фашистские
орды в 1941 году где-нибудь под Львовом или под Брестом, а вот такие
девушки. Но я не успел ответить моему товарищу на его реплику. Орися вдруг
соскочила на пол, швырнула тряпку и вплотную подошла к нам. Она посмотрела
в лицо старшего лейтенанта таким горячим взглядом, что у того даже дрогнули
губы. Из глаз девушки покатились слезы. Неожиданно они ударила старшего
лейтенанта по щеке.
Мы опешили. Орися же отбежала к окну и зарыдала. Девушки бросили
работу и, укоризменно поглядывая на старшего лейтенанта, окружили подругу.
- Ты посмотри на нее?! - наконец пришел в себя старший лейтенант.
Он едва сдерживался от крайних поступков. Будучи уверен в своей
правоте, он готов был заставить эту подозрительную особу в ситцевом платье
ответить за неслыханное оскорбление, нанесенное советскому офицеру, по