"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора

автобуса? ^ сказал мрачный голос.
- Хороший вопрос.

Что я сказал священнику

Наше отчаяние в этих местах столь обширно, что потребуется нечто
большее, чем ваши чудеса, падре, чтобы сдвинуть его отсюда. Здорово, что вы
шмаляете молитвами земля-воздух, пока время крадет клетки из вашего мозга, а
ваше сердце стучится, как рычаг подвески. Если радость существует, она. ни к
чему не ведет, если только на безжизненную луну. Поддельная пища и чашки,
наполненные бетоном. Столько проблем в мире заслуживают хвалы, ибо столь
незначительны, что можно про них забыть. Возьмите Минотавра.
- Тебе придется просто поверить мне в этом деле, Пузан, - крикнул он
однажды, заталкивая старый бульдозер в упряжь. - Или стоять в стороне, пока
настоящий мужик рулит.
- Не зови меня Пузаном, ты, ротосрака, - завопил я, заряжая винтовку. -
Если ты думаешь, что я собираюсь позволить тебе проехаться подкованными
копытами по моей жизни, ты вкладываешь в свою карьеру больше планирования и
усилий, чем я.
- Опять двадцать пять, - заметил он и начал ездить по всему подряд.
И Эдди, который однажды решил предать критике мой стиль жизни и
способности. Я запомнил, потому что орнаментный трилобит на стене паба за
его спиной давал рождение потоку пауков. Который разливался, как чернила на
бумаге.
- Человек с алиби всегда наготове, а, брат?
- Именно.
- Ризла Инглиш и насилие, чтобы показать ее, а?
- Слишком верно, Эдди.
- Делаешь выбор, замечая физиономические несовершенства других.
- Да.
- Рассказываешь анекдоты, конструктивно дефективные, потому что их
придумывают на ходу.
- Раз ты так говоришь.
- Выбираешь направление, четко прицелившись в свой кулак.
- А есть другой способ?
Эдди основательно приложился к пинте, его глаза тем временем показывали
на меня. Потом он сказал:
- Видит Бог, брат, вот же ты больной. На что ты уставился? О, Христос,
бля дерьмо - насекомые!
Хотя Боб - ну он теперь и страшный. Он вытянул несколько дюжин нервов
из подбородка и преднамеренно запутал их, чтобы они напоминали обычную
бороду.
- Ты не понял, зачем я ее отрастил? - прошипел он настойчиво однажды
вечером в баре.
- Чтобы размыть очертания, где кончается твой подбородок и начинается
окружающая атмосфера.
- Не-а, ты, дурак, смотри. - Он ткнул пальцем в каждую глазницу и
стянул кожу, как резиновый капюшон - череп под ним был равномерно ребристый,
как
лепная форма для желе. - Вот с чем приходится мне бороться весь день