"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора

ублюдочный друг тоже свалился в котлован годы тому назад - я ударил его
эдаким азиатским ножом, которым в то время жутко гордился - а когда он упал,
я прокричал его имя, дабы обеспечить ему последнее впечатление по эту
сторону Стикса. Стояла свирепая зима, и он замерз там, имитация Уолтера
Мэттоу застыла на его лице. Она и была причиной наших разногласий и
задержала его идентификацию на долгое время. К тому моменту я уже покинул
местность и размечал путь хитрости и силы через высокогорье.
Мой скелет копил и прятал кровь, чтобы шествовать самому по себе после
смерти плоти, знаете, как это бывает. Наше первое дыхание в клетках -
свежеотпечатанная валюта, горожане без преступлений. Потом обвинения.
Затянувшаяся игра в кошаки-заложники с подобранным котенком, во имя
приручения. И неудача. Потом маскировка спадает, как слои с лука, и под
ней - ничего. Мозги на время отходят в сторону. Потом уже не на время. Две
стороны у каждого довода, и только посмей предложить третью или восемьдесят
седьмую. Пока, наконец, события не накопят безумный вес из высохшего
честолюбия. Каждый человек - мученик. Пар из его брюха, тем не менее,
показывает, что речь идет о деле. Правосудие? Так объясните сожженный
авангард, рванье, надломленную печаль.
Можете изгаляться. О, тащите ножи, почему бы нет. Может, пусть добро
ложится к добру, а неопрятное поведение цветет в редких углах, вас так не
устраивает? Любовь обременена столькими пронырливыми ублюдками удивительно,
что она еще растет на песке человечества. Неудачники ломятся в мою дверь, не
подозревая, что максимум двое могут войти за раз. Сок разлетается, когда они
переступают предел, положенный физикой - сок крови и наивности.
Представьте - человек приходит к парикмахеру. Говорит, что хочет все
срезать напрочь - и я имею в виду все. Его вышвыривают на улицу. Сделали ли
они то, что он просил? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вернуться
назад в пятый век. В то время мой первый прослеживаемый предок был
парикмахером по имени Гибби который пытался объявить, что пихнуть гнома
сначала одну сторону, а потом в другую - не самая плодоноси, деятельность,
особенно если ты тоже гном. История по казала, что его взгляды, как их в то
время не высмеивали просочились в мейнетрим. Ударив по рукам, люди надевали
латексные копыта на спящих официантов, а потом их будили громкими ударами по
котелкам и сковородкам, от которых те вскакивали и снимали копыта, был
единственный настоящий вид развлечения в Средние Века. Есть двенадцать
объяснений этого феномена, каждое - такое же тягостное, как последнее. И я
предлагаю больше на этом не зацикливаться.
Достаточно сказать, никакое количество аплодисментов не могло утаить
смерть Гибби.
Так что после фиаско муравьев я поехал не куда-нибудь, а к Резчику.
Когда я приехал, Резчик двигал руками в воздухе, словно что-то держит. Он
может терять ценное время, пока коровы не вернутся домой. Он ничего не мог
сделать, если оно было достаточно важно. Однажды я шел мимо хижины, а он пел
что-то, что я не мог объяснить. Я спросил Резчика, что есть, по его мнению,
"смерть", и он сказал, что это такой суп. Он сумел, как мне кажется,
сдвинуть душу, и засунул ее целиком в череп, оставив тело свободным делать
то, что ему хочется. Неудивительно, что у него на кухне жила скотина и
шулера, и дым стоял коромыслом. Люди там скользили на сале. Никто теперь мне
не верит, но я видел коротышку в чистом зеленом бархате, который
неоднократно прыгал на бабе в слабо освещенном углу. При этом он вопил, как