"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора

головы в котел. Испугал их на их собственном поле, братья.
Наживать врагов - искусство скульптора, полное злости и терпения. Печь
надо установить на отметку газа, черт возьми, семь. И отойти, иначе твои
брови присоединятся к разуму. Мучительно нацарапай форму баржи на участке
земли и говори всем, что это чертеж ковчега - увидишь яркое неистовство
благоговения и смех рычанием, как у льва. Мешки и мотыги надо убрать на
ранение, потому что тебе придется прятаться восемь месяцев. Когда все
пройдет, можно появиться заново, ехать куда-нибудь и открыть антикварный
магазинчик под вымышленным именем - однажды тебя найдут с пистолетом в пасти
и тысячей обличительных реликтов а чердаке. Вот так должен жить мужчина, а
не хныкать на перекрестке с коляской и спаниелем, выкликать свое горе и
обвинять врагов - в чем здесь шрапнель?
Мне бесконечно интереснее те, кто ни в грош не ставит забаву
выслеживать духов и, поймав какого-нибудь в капкан, набрасываться на него с
бранью. Меня в ни тревожит недостаток уважения, но их безупречная от вага -
тоника в темноте.
Короче, моя жизнь - дефект на заднице человечества, невидимый и
постыдный - ни трагедия, ни проблема в большинстве обстоятельств. Это
никогда не менялось, но я узнал, что человек должен идти туда, где ему рады,
если, жаждет празднества, и где ему не рады если стремится к увечьям и
приключениям.
Карпы могут разговаривать - вот что я действительно хотел сказать вам
все это время. Карпы могут разговаривать, и их слова настолько исполнены
правосудия что среднестатистический человек не способен сохранить их в своем
смертном теле.
Когда они говорят, бьют барабаны - вроде примитивных барабанов на
церемониях, где друиды в белых одеяниях, каменные круги, дождь моросит,
сливаются дым и пар, так, что никто не знает, где, черт побери стоит
относительно друг друга. Необоримо.
Карпы могут только притворяться, что говорят, но для меня все, как на
самом деле, и у меня есть свидетельства - моих собственных чувств, и съемка
камеры, уровня, какой теперь редко, встретишь, очевидность невероятности,
что их отказались показывать на научном конгрессе когда я вломился в чужое
обращение, к замешательству научного сообщества, и звуковое оборудование не
способно было передать мою мудрость, а после этот инцидент показали в
утренние часы расстрельной бригаде.
Я вернулся домой человеком сломанным, и запятнанным славой. Под
колодцем, в эдакой наружной обивки муравьи-убийцы собрали совещание и
решили, что я тот человек, у кого надо просить совета для следующего шага,
вроде так - мы говорим о малоизвестной попытке этого братства перерезать и
выжечь род людской раньше, чем те сделают это с ними. Мне нравилась их
компания, они были теплые, компанейские, благородные, и достойные всеобщего
уважения. Топотали по газону, когда я звал их на обед - играли в теннис и
иногда улетали. Дайте мне муравья для подобной сочной деятельности.
Подружитесь с таким - и вам будет, чем заняться на несколько дней, что для
них - целая жизнь.
Не было повода не рассказать об этом медиа. Конечно, они не обратили на
меня внимания, как и следовало ожидать. На следующий день обильные репортажи
про какого-то идиота, свалившегося в котлован - и что в этом такого
забавного? Единственный раз, когда я счел это интересным, это когда мой