"Алексей Азаров. Машинистка " - читать интересную книгу автора

Дни отлетали, как лозы, срубленные шашкой на всем скаку. К весне Катя
навострилась бойко управляться с "ремингтоном", и Дынников вынес ей
благодарность и перед самой распутицей выхлопотал для нее ордер на сапоги.
Работы было много. Дынникова ежедневно дергали на происшествия, он выезжал,
наводил порядок и возвращался под вечер, в снегу или грязи по самый
воротник, валился на диван и, если в кабинете никого не оказывалось,
блаженно постанывая, стаскивал сапоги и давал подышать разбухшим от
усталости, ногам. Случалось, что Катя заглядывала в комнату, и он торопился
убрать ноги, садился как турок и, кося на нее тяжелым глазом, спотыкаясь,
читал бумаги.
Катя его волновала. За хлопотами гражданской, госпиталями и работой в
милиции Дынников как-то успел позабыть, что женщина, в особенности молодая,
может быть не только дельным товарищем, во всем равным мужчине и исполняющим
мужскую работу, но и просто женщиной - существом особым, тонким и отчасти
таинственным. А поняв это, с тех пор в ее присутствии чувствовал себя до
крайности неловко и был напряжен, как струна.
Говорили они только о работе, о входящих-исходящих, и Дынников толком
не знал ничего о Катином житье. Вскоре после одного разговора он с
повышенным пристрастием прочитал вторично ее личное дело, и при этом его не
покидало ощущение, будто он совершает что-то грешное, хотя в личном деле и
не было ничего особенного: родилась, училась, справки, заявление. Тогда же
он решил, что надо бы при поводе побывать у нее дома, но повод все не
подворачивался, а прийти без приглашения Дынников стеснялся - ему было бы
легче сходить одному в разведку, чем вот так, без спросу, ввалиться в чужой
дом и сидеть распивать чаи с незнакомым Катиным отцом. Да и будут ли чаи -
это тоже еще вопрос...
Во всяком случае, до самой весны Дынников не попал к Кате в гости, хотя
бывало, что с делом или без дела оказывался рядом с ее домом и даже
досконально успел изучить разные внешние мелочи по части резьбы на
наличниках окон и познакомиться с живущей во дворе собакой, большой,
страшной на вид и вежливой до глупости дворнягой.
С весной у милиции, а следовательно и у Дынникова, прибавилось хлопот,
и Дынников, замотавшись, забегавшись до чугунной тяжести в ногах, не то
чтобы забыл окончательно о своем намерении, но отложил его до лучших времен,
в крайности до той поры, когда поймает и прихлопнет банду Неклюдова.
Неклюдов по весне совсем обнаглел. Отоспавшись за зиму на дальних
хуторах, вне пределов досягаемости Дынникова и ЧК, он с распутицей, когда
сошли снега и след уже не мог навести на ухоронки и предать, дважды
выскакивал на большаки и грабил потребительские обозы с городскими товарами.
Тогда же, на вербное, он подловил за городом банковского инкассатора,
подчистую выпотрошил кожаный мешок, а самого инкассатора и сопровождавших
его возницу и красноармейца избил до такой невозможности, что все трое
харкали кровью, а старичок инкассатор стал заговариваться и был свезен в
губернию в желтое заведение.
Дынников, составляя донесение, глухо выругался и написал, что просит
добавить людей и что один милиционер на полторы волости - все равно что
инвалид на холме: отовсюду виден, а сам ни до чего не добежит. В ответ при
пакете с выговором пришел на рысях полуэскадрон из летучего отряда по борьбе
с бандитизмом, и Неклюдов вроде бы притих. Дынников, начосоч и председатель