"Илья Ильич Азаров. Осажденная Одесса " - читать интересную книгу автора

как и Советский Союз, неуклонно соблюдает условия советско-германского
договора о ненападении, и слухи о намерении Германии порвать пакт и
предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы.
В сообщении было такое указание, которое совершенно дискредитировало
нашу работу и направляло внимание людей в другую сторону. Во всеуслышание
было заявлено, что слухи о возможной агрессии Германии являются делом
враждебных Советскому Союзу и Германии сил, которые заинтересованы в
дальнейшем расширении и развязывании войны. Это ставило нас в нелепое
положение.
В самом деле, всего несколько дней назад в Москве, перед нашим отъездом
в Севастополь, Рогов, являвшийся членом Центрального Комитета партии,
требовал от политорганов флота усилить в устной пропаганде разоблачение
агрессивных действий германского фашизма, ориентировать личный состав флота
на повышение бдительности и боевой готовности. И вдруг - совершенно
противоположная ориентировка.
Когда пришли газеты с этим сообщением ТАСС, я был на крейсере "Красный
Кавказ". Командир крейсера капитан 2 ранга А. М. Гущин обратился ко мне с
просьбой выступить перед моряками и разъяснить им, как понимать это
сообщение: у моряков возникло много вопросов. Уклониться от этого мне было
невозможно.
Незадолго до большого сбора заместитель начальника отдела политической
пропаганды эскадры полковой комиссар В. И. Семин, тоже находившийся на
крейсере, доложил мне о жарких спорах, завязавшихся [10] среди моряков в
связи с сообщением ТАСС. Да и сам он был совершенно сбит с толку. Но он
знал, что я дал согласие выступить на большом сборе с разъяснением, и потому
спросил, не имею ли я каких-либо указаний свыше. Когда я сказал, что никаких
указаний не имею, Семин, очевидно, заметил мое волнение, и в его взгляде я
прочел сочувствие. Он помолчал минуту и проговорил:
- Нелегко вам, Илья Ильич...
И вдруг призывно заиграл горн, разнося через репродукторы сигнал
большого сбора. У меня тревожно сжалось сердце. Раздался топот поднимавшихся
по трапам на палубу моряков.
Лица собравшихся сосредоточенны, напряжены. На многих как бы написан
вопрос: что же теперь скажет бригадный комиссар? По крайней мере, так
казалось мне.
Всего два дня назад мне пришлось выступить здесь, на крейсере, с
докладом о международном положении. И, конечно, большое место я отвел в
докладе раскрытию агрессивных действий германского фашизма. Говорил о том,
как Гитлер, не считаясь с договорами и международными соглашениями,
захватывал государства, попирал суверенитет европейских стран, а в
заключение я сказал о необходимости повышать бдительность, памятуя, что
пожар войны приближается к границам нашей Родины, вблизи которых уже
сосредоточены германские войска. После доклада было много вопросов. Моряки
спрашивали, зачем мы заключили с Германией договор о ненападении, если
знаем, что германский фашизм наш заклятый враг; какой смысл иметь договор о
ненападении с государством, со стороны которого можно ожидать всяких
провокаций?..
Я отвечал, что соглашением о ненападении мы выигрываем время, очень
нужное для подготовки страны к обороне, расстраиваем планы антисоветского
блока империалистов.