"Василий Ажаев. Далеко от Москвы " - читать интересную книгу автора

Зачем ты путаешь людей? Ковшов вчера не утерпел и сказал: "Время идет. Долго
еще будете на них посматривать?" Он прав: времени не удержишь.
Непозволительно сейчас растрачивать его зря. Ты вот уедешь, так и не
поверив, что мне, действительно, придется за один год построить нефтепровод.
Ты не был на западе, Яков Тарасович, а тут пока не пахнет порохом. Наш
нефтепровод - ты начал его строить, я закончу - он младший брат кавказского
и необходим стране, как снаряды и танки.
- Ты меня коришь мирным настроением, будто я сам не хочу участвовать в
войне, - с искренней обидой сказал Сидоренко.
- Верю тебе, хочешь. Но ты не видел плачущих женщин и мертвых детей на
дороге.
- А ты что видел? Войне нет и четырех месяцев.
- Мне пришлось эвакуировать город на юге, оставлять немцам развалины и
безлюдие. Нет более горького дела, чем выселять людей из их теплых жилищ.
Или выдирать станки из гнезд, в которых они так весело кружились. Разве мало
четырех месяцев, чтобы ожесточить сердце и волю? Мне пришлось строить
прифронтовую железную дорогу. Пустячок - десятка три километров. Мы ее
строили несколько раз: налетали бомбардировщики, по сотне каждый час - и все
начиналось сызнова... Разве не обязаны мы строить нефтепровод так, будто
немецкие бомбы рвутся рядом с нами?
Сидоренко подошел к письменному столу - со дня приезда Батманова он не
сидел за ним, - открыл ключом нижний ящик, достал старенькую книжечку и
маузер.
- Эту книжечку я хочу подарить тебе, - мягко, почти растроганно сказал
Сидоренко. - Перелистай на досуге, найдешь несколько слов о Сидоренко, не
такой уж он никудышный человек. Это в знак дружбы, которая, чем судьба не
шутит, может продолжиться... Но не стоит отдавать сантиментам даже минуты.
Закурим. - Они закурили. - Я хочу тебе сказать: делай все, что нужно.
Командуй, не обращай на меня внимания. Во всем тебе подчиняюсь. У нас с
тобой не все ладно сложилось - думаю, поймешь, что не по злобе или вражде, а
так, по человеческому чувству. Люди мы, не шахматы из дерева. И обиды, и
разочарования, и жалость к себе - все живет внутри. Трудно быть только
деловым человеком.
Батманов листал книжечку - очерк о людях, построивших Турксиб; глаза
его наполнились теплой грустью.
- Наш первенец. А вот Днепрогэс придется строить заново, - сказал
Василий Максимович.
Яков Тарасович наблюдал за его руками, ласкавшими подарок, и вдруг
сказал решительно:
- Давай сейчас же покончим со сдачей-приемкой. Вызывай начальников
отделов. Я им скажу на прощанье пару холодных слов. Даже покричать могу на
них, пусть на меня рассердятся напоследок. Тебе легче будет. - Сидоренко
вздохнул и признался: - Не разумею, как ты здесь выкрутишься!..
Василий Максимович велел секретарю вызвать руководящих работников
управления. Старый и новый начальники смотрели на входивших в кабинет людей.
Подошел Грубский, отозвал Якова Тарасовича в сторону и принялся что-то
шептать ему на ухо. Сидоренко рассерженно махнул рукой:
- Перестань.
Грубский взволнованно продолжал шептать, косясь на Батманова
желтоватыми белками глаз.