"Владимир Ажажа. Иная жизнь Москва 1998" - читать интересную книгу автора

пришельцу. Наречие "бездумно" в этом контексте вовсе не означает, что я не
понимал, что делаю (не как у Пушкина: "Навстречу ему идет Балда, сам не
знает куда"). Здесь "бездумно" несет другой смысл. Просто у меня не
оставалось времени на размышления.

Бывают ситуации, когда думать, рассуждать и вырабатывать решения просто
некогда. И на эти случаи человечество старалось иметь готовые рецепты. Дa,
хорошо бы иметь такие рекомендации для всего многообразия того, что мы
называем жизнью. Но жизнь сложнее любой модели, и чаще из трудных ситуаций
приходится выпутываться самому, не имея инструкций.

Но многие стереотипы действий, особенно тех, которым обучали на высших
классах командиров подводных лодок, я запомнил надежно и был готов выполнять
бездумно. К примеру, подлодка следует в надводном положении, вахтенный
докладывает: "Самолет справа 30, угол места 10". Не размышляя, командую:
"Боевая тревога. Срочное погружение". Субмарина всегда уклоняется от
самолета, ныряя на глубину, вводя в действие свое главное оружие -
скрытность.

Или, допустим, следуя осторожно под водой, принимаю внезапный доклад из
носового отсека: "Скрежет минрепа по правому борту". Тут же распоряжаюсь:
"Стоп правый мотор, право руля". Нос подлодки уходит вправо, а корма влево,
отводя торчащие из нее горизонтальные рули и правый гребной винт от стоящей
на якоре мины. Всегда, если мина справа, лодка поворачивает вправо; если
мина слева - поворот влево. Размышлять нельзя. Просто нужно действовать. Без
права на ошибку.

Или, например, в боксе. Соперник наносит прямой удар левой, ты уклоняешься
вправо. Удар правой - ты влево. Думать некогда. Автоматизм отрабатывается на
тренировках.

Когда я шагнул к пришельцу, во мне пробудилось странное чувство, даже не
чувство, а какой-то атавистический инстинкт собственника. Говорят, да и
самому кажется, я человек добрый, сопереживающий, контактный. Но в этот
момент во мне пробудился (откуда?) явно не свойственный мне мещанский
эгоизм, узкая философия квартировладельца: ездишь, мол, по делам, а тут по
твоему жилью ктото без прописки разгуливает, как у себя дома.

Я пошел на пришельца грудью, оттесняя его к подоконнику. Ощутилась
материальная фактура его тела. Но не плотная, свойственная людям, а более
зыбкая. Что-то вроде детского надувного шарика. Прижатый к окну, "мальчуган"
еще раз взглянул на меня своими круглыми, мне показалось, умоляющими
глазами, и исчез. Как будто прошел сквозь стекло и стену. Я опешил.

Сколько стоял я у окна, сколько сидел потом в коридоре, сказать трудно.
Когда затем я обсуждал ситуацию с коллегами, досадовал на себя, упустившего
такие возможности контакта, меня успокаивали. Говорили, что, видимо, еще не
созрели условия для близкого общения с иномирянами, или я, может быть, еще
не созрел.