"Анатолий Азольский. Степан Сергеич (Роман)" - читать интересную книгу автора

целину и скрывались в предбаннике, что-то неся под гимнастеркой. Было все
непонятно, таинственно, странно... Дикие картины замелькали в голове Степана
Сергеича. Пьянка в расположении воинской части! Вертеп - там же!
Стремглав бросившись вниз, Шелагин ворвался в дежурку и немедленно
позвонил Набокову.
- Товарищ полковник! - приглушенно закричал он в трубку. - Странные
вещи происходят в училище! Требуется ваше присутствие!
Набоков уточнил, что называет дежурный странным, и приказал собрать
всех офицеров.
Дома офицерского состава - на территории училища, поэтому минут через
пятнадцать собрались все. Шелагин с фронтовой краткостью доложил обстановку,
разработал вчерне операцию: надо перейти в учебный корпус и оттуда рывком
достичь глухой, без окон, стены бани. Набоков добавил: идти для скрытности
не всем, а некоторым. Желающих набралось четыре человека, остальные
отказались. Шелагин и Набоков - по долгу службы, лейтенант Суровцев,
любопытный, как галчонок, и майор Шкасло, холостяк со стажем, большой
любитель патрулировать в городском парке.
Штурмовая группа распылилась и сошлась в учебном корпусе. Шелагин
переложил пистолет в карман и первым бросился к бане. У двери ее группа
остановилась, офицеры собрались с духом и вкатились внутрь.
Около полувзвода курсантов, раздевшись в жаре до пояса, сидели на
лавках и курили. У низкой печки стоял Виталий Игумнов и держал над огнем
котелок на палке. Как только офицеры ворвались в баньку, сидевшие вскочили и
вытянулись. Лишь один Игумнов, не решаясь бросить котелок в огонь, продолжал
держать его на палке обеими руками и на появление начальства реагировал тем,
что повернул в сторону офицеров голову и посмотрел весьма враждебно - как
человек, которого оторвали от очень полезного дела.
- Что здесь в конце концов происходит? - взорвался после недолгого
оцепенения Набоков.
- Как что? - удивился Игумнов. - Картошку варим.
Это была правда. Раздобыв картошки, курсанты носили ее в баньку и здесь
варили. Поняв наконец, чем занимаются его воспитанники, полковник Набоков
круто повернулся и вышел красный от возмущения и стыда, направился к своему
домику.
Оставшиеся в баньке офицеры не знали, что делать им дальше и что хотел
выразить Набоков своим уходом - суровое осуждение или, наоборот, нежелание
заниматься пустяками. Первым опомнился Шелагин. Он вытащил блокнот и
переписал всех курсантов, не преминув заметить, что они нарушают форму
одежды. Затем приказал загасить печку и вообще прекратить безобразия.
На следующий день Набоков собрал в училищном зале весь первый курс.
Неслужебным, мягким голосом заговорил о том, что страна не оправилась еще от
военной разрухи, что он, начальник училища, понимает, как непривычно после
гражданки попасть на паек, что он сам лично не раз проверял раскладку
продуктов в столовой, выгнал двух интендантов, отдал под суд повара, что
сейчас курсанты получают грамм в грамм свою норму. Пройдет несколько месяцев
- и они привыкнут к рациону. Ведь не жалуются же старшие курсы, хотя
питаются тем же! А пока не следует ли пойти на такой вариант: изменить часы
приема пищи (обеда и ужина) так, чтобы они падали на самое "голодное" время
дня?
Полковник оглядел притихшие ряды курсантов - они сидели, как на