"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу автора

вздернутые руки звали Царя Небесного к наказанию заблудших...
Тот странник в черной рясе, кого окликал недавно злобствующий пилигрим
и который невозмутимо продолжал свой путь, вдруг остановился, повернул
назад, всмотрелся в неистовца, забрался на холмик и решительно приблизился к
нему, отмашкой руки предложив людям возобновить поход к далекой стране за
морем, и когда толпа поредела, тихим шепотом укоризненно произнес:
- Брат Родольфо, ты так изменился, что только по голосу я узнал тебя.
Но до сих пор не могу поверить - ты это или не ты!..
Молодой человек, названный им Родольфо, недоуменно вгляделся в посланца
нечистой силы и вытянул перед собою хилую, чуть толще виноградной лозы руку,
казавшуюся особенно тонкой в широком рукаве рясы.
- Кто ты? - сурово и брезгливо вопросил Родольфо и бросил взгляд на
тучи, на небеса, как бы призывая их испепелить нечестивца и грешника,
вздумавшего прервать богоугодную речь.
Монах в черной рясе откинул капюшон, показывая себя, и дал время брату
Родольфо всмотреться...
Тот сдавленно вскрикнул и ладонью заложил уста, чтобы не выдавать
тайну, в которую оба они были посвящены много лет, если не веков, назад.
Наконец губы его вымолвили почти беззвучно:
- Брат Мартин, ты ли это?
- Я, - ответствовал брат Мартин. Нога его, обутая в добротный ботинок
из свиной кожи, а вовсе не босая, коснулась - не без отвращения - камня
размером с воловью голову. Не приходилось сомневаться, что камень этот
символизировал величину и тяжесть грехов брата Родольфо, и в вещное
доказательство своего желания грехи эти искупить брат таскает его повсюду с
собой. - Мне чудится, - с насмешкой продолжал брат Мартин, - что твое
желание вразумить толпу и обратиться к ней с проповедью объясняется просто:
тебе захотелось скинуть с плеч камень и отдохнуть, но поскольку перед камнем
у тебя какие-то обязательства, то ты от него - ни на шаг...
- Ни на шаг! - исступленно повторил брат Родольфо. В голосе его
прошипелась ненависть, полная любви; чувства эти смешались, и в разъяренную
душу брата Родольфо тихо вползала радость от того, что на путаных дорогах
Европы он встретил бывшего наставника своего, брата Мартина.
- Не мешай исполнять мне Божью волю! - угрожающе произнес он, делая
попытку спихнуть брата Мартина с холма вниз, но тот лишь презрительно
усмехнулся и ни на пядь не сдвинулся с места. - Неужели ты не чуешь
бесовского наваждения толпы? Иль ты веришь басням о том, как Петр Пустынник
добрался до Святых мест в Иерусалиме, как уснул в храме при Святом Гробе и
явившийся к нему во сне Спаситель вручил ему письмо патриарху, чтоб тот
побудил сердца верующих очистить Святые земли от язычников? Враки все это,
враки, ибо кому, как не тебе, известно по донесениям наших монахов, что Петр
Пустынник, он же Петр Амьенский, на контрольной встрече в Иерусалиме так и
не появился. Неужто нос твой не обоняет запаха серы? Зачем, подумай сам,
Гроб Господень этим несчастным? Плодороднейшие земли Европы лежат
невспаханными, хлеб, рожденный ими, даст пищу этим обуянным гордынею людям,
- здесь пища будет, здесь, рядом с их семьями, а не за морем, где поджидают
их сабли и копья сарацин. В монастырях, сам знаешь, куется знание, что
облегчит труд землепашца и ремесленника, освободит их головы и руки от
грешных помыслов и дел, направит на служение заповедям Христовым, которые
растоптаны богоотступниками - как мирянами, так и служителями церкви...