"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу автора

где внешняя, почему не дали вам знать, что рядом с наиценнейшим человеком
крутится некий хлюст? Почему?.. И злость потом перенес на безвинного
Малецкого, хотя надо бы подивиться в очередной раз вывороченности
человеческой психики. Вроде бы отстраненно соглашался на фиктивное
захоронение миссис Эдвардс, пожелал успеха Малецкому, а когда тот вернулся
из Джакарты, спросил его, много ли пришлось потрудиться и во что обошлась
процедура, ведь какая же все-таки морока - задним числом оформлять в столице
Индонезии смерть американской подданной, да так, чтоб в посольстве ничего не
заподозрили. Спросил поэтому, а тот перед ответом несколько недоуменно пожал
плечами и неуверенно произнес: "Во что обошлась? Два блока сигарет..."
Сказал - и понял, что оскорбил Бузгалина; для того смерть жены - трагедия
высочайшего звучания, и даже повторение трагедии должно сопровождаться
хоралами, а не частушками. И двое суток еще Малецкий, понимая, как и чем
обидел Бузгалина, виновато посматривал на него, грустно вздыхал в надежде на
время, которое загладит и его ошибку, и неправедный гнев товарища.
Они, Малецкий и Коркошка, и забор кое-где подправили, и грядки
подвскопали; дядя Федя презентовал для весны семена укропа и морковки. Оба
майора кивали, поддакивали. Наверное, что-то в крови у того и другого было
земледельческое, тяга к уходу за почвой, или, возможно, уже присматривались
к будущим пенсионным трудам, если не погорят на какой-нибудь мелочи. К
пятидесяти годам вырастут до полковников, сколько-то там соток землицы
выделит им начальство.
Уезжать собрались было, да вдруг белочка прискакала. Малецкий и
Коркошка переглянулись, зашли в дом, набрали сухариков, еще чего-то - и
заняли боевые позиции: белочку решено было приучить, перевербовать, затеяв с
ней, любопытной и рачительной, психологически сложную игру. Малецкий,
мужчина изящного телосложения, обладал улыбкой интеллигентного человека,
пуще всего боящегося навредить кому-либо, и, снисходительно-ласково
посматривая на зоркого зверька, осторожно вынул из кармана руку с мелким и
сыпучим лакомством, отставил от себя ладонь, предлагая белочке вкусные и
потребные зубкам плоды пашни и леса. Дальнозоркая белка рассмотрела дары, но
принять их не торопилась, она даже сделала вид, что ничуть не интересуется
предлагаемым ей блюдом и больше занята уходом за когтями, ушками и
мордочкой. Тогда стоявший поодаль Коркошка, мрачноватый, темноглазый, с
крупными хищными зубами, сделал вроде бы неловкое движение, обнаруживая
себя, показывая, что если и есть опасность, то она исходит только от него,
да, да, от него, а отнюдь не от Малецкого, и белочка, из двух зол выбирая
наименьшее, на полметра спустилась по дереву, нацеливаясь на выставленную
ладошку Малецкого, но опять же из предосторожности намерений своих не
афишировала и, более того, отвернулась от кормильца и благодетеля, вовсе не
задарма предлагавшего еду. Трубой торчавший хвост наивно выдавал все ее
мысли, Малецкий глаз не сводил с него, а опасный, очень опасный Коркошка
отвернулся, будто выходя из игры, и внимание белки переключилось на руку
Малецкого, которая как бы стала тому не принадлежащей, и, решив эту руку
обмануть, зверек стремглав спустился по стволу ели вниз, к подножью дерева,
успев, однако, отметить, что рука на быстрое движение не среагировала.
Прыжок вверх - и белочка вцепилась в кору совсем рядом с едой, но на ладонь
не смотрела, а увлеклась чисткой лап и прихорашиванием себя. Малецкий все
улыбался, приглашающе и ласково, и белочка решилась: быстренько развернулась
и ткнулась мордочкой в еду, и очень довольный Малецкий глянул на Коркошку, а