"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу автора

на Кубу и застряла там надолго, сообщить мужу о будущем ребенке она могла
только через Москву, но и у той были свои трудности: Кустов-Корвин вышел из
режима связи. Самого его, когда-то пылко желавшего ребенка, решили все-таки
держать в неизвестности. Сигнала всей агентуре ложиться над дно, зарываться
в ил дано пока не было. О близящемся провале всей агентурной сети
Центральной Америки сообщать военной контрразведке не стали, чему имелись
веские доводы: ситуация тревожная и только полное выяснение всех
обстоятельств провала даст возможность доложить руководству о принятых
мерах. Сбивало с толку и то, что сообщенные Кустовым данные о новой
американской системе гидроакустического контроля Западного побережья были
убедительными.
Что именно предпринимать - никто пока не знал. Вспомнили о головных
болях, мучивших - по уверениям Жозефины - Кустова уже второй год. По
резервному каналу связи предателю Родины предложили пройти курс лечения от
них в здравницах Кавказа. Ответ был незамедлительным: "Климат не тот!"
И - там же, в шифровке - вновь некто "Мартин", на него ссылался Кустов,
обосновав отказ: это "Мартину" не нравился климат, "Мартин", якобы известный
Москве, и рекомендовал Кустову отклонить приглашение.
Квартира, где Бузгалиным читался нескучный роман, была в советском,
разумеется, доме, планировка ее была советской, то есть рассчитанной на
непременную тесноту и настойчивое пожелание хозяев переехать в более удобную
и вместительную; в квартире была советская мебель, но множество предметов
прямо указывало на западное происхождение их и род занятий хозяина - аппарат
разведки под крышею (в буквальном смысле) посольства; одна комната - на
ключе, она, конечно, набита коробками с вещами, приобретенными там, куда
хозяина посылали в командировку. Куда именно - легко угадывалось, по
фотографиям и бытовой мелочишке восстанавливался жизненный путь
ответственного квартиросъемщика. Подполковник или полковник, начинал с
Аргентины, послужил там мало, был стеснен и денежно, и в передвижениях по
стране, свидетельством же пребывания в ней избрал якобы по забывчивости
оставленное у радиоприемника ресторанное меню с экзотическими названиями
блюд (от пучеро-де-гальино до чурраско и маниес, то есть самые обиходные и
простонародные, какие подают в каждой пульперии, но все - с
умопомрачительными ценами). Но чем-то все-таки отличился, иначе не перевели
бы в Париж. Хорошо показал себя во Франции, заслужил сперва Лондон, а потом
Вашингтон, чем гордился, понарасставив фотографий: он - у Трафальгарской
колонны, он - на смотровой площадке Эйфелевой башни, он - в шезлонге и под
тентом на борту комфортабельного пассажирского трансатлантического лайнера.
Разные безделушки намеренно разбросаны по комнате, внушая гостям мысль о
полной погруженности хозяина в западную жизнь. Бузгалину же они внушили
подозрение, что полковник (или подполковник) преподносил хорошие подарки
руководству и кадровикам, только этим и отличаясь, а не успешными вербовками
или добычей сверхценной информации. Что в легальной разведке взятки возможны
- не надо гадать и предполагать: в России (и не только в ней) общественное
согласие достигается поборами и прочими укрепляющими державу сквернами.
В том дворе, куда выходили полковничьи (или подполковничьи) окна и где
гомонили молодые женщины, еще не ведая, что кое-кого из них примеряют к
Форин Оффису, а то и к госдепу, где резвились прыткие школьники, - во двор
этот ближе к закатному часу въезжал грузовичок, весь день мотавшийся по
продбазам и доставлявший в магазин мелкие партии товара. На ночь грузовичку