"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автора

потов сошло, в глазах от золота адмиральских погон и шитья фуражек так,
будто на солнце смотрел, все рябило. Зато (Олег утешал себя, кто ж еще
утешит!), зато хорошая школа, теперь пусть весь Главный штаб ВМС прибывает
- вахтенный офицер лейтенант Олег Манцев достойно встретит!
Открылся люк КДП, на формарс ловко спрыгнул капитан-лейтенант
Валерьянов, уступил Манцеву законное место его по всем тревогам и
готовностям. Ни слова не сказал, ограничился кивком в сторону осиротевшего
КДП 6-й батареи, да и что тут говорить, и так все ясно: отныне мотаться
Манцеву от правого борта к левому, а до зачетных стрельб далеко еще,
что-нибудь придумается или образуется.
Только что заступила первая боевая смена. Матросы выспались, сладко
позевывали, переговаривались, умолкали в надежде, что управляющий огнем
вступит в разговор и какой-нибудь военно-морской небылицей развеет остатки
сна.
Но Олег молчал, притворяясь дремлющим. За немногие месяцы службы он
обжил и полюбил свой командный пост и его оборудование, из-за простоватости
не попавшее в училищные учебники. Стереотруба управляющего огнем и дальномер
пронизывали вращающуюся башенку, щупальце визира центральной наводки
высовывалось наружу, дуло изо всех щелей; ни печки, ни грелки - чтоб не
запотевала оптика. Если ногами упереться в лобовую стенку КДП, тело
расположить на ящике с дальномерными принадлежностями, а голову прислонить к
спинке вращающегося креслица, то можно сразу и спать, и бодрствовать, и
дремать, потому что матросы толкнут, предупредят, если на формарсе появится
начальство или в оптике возникнет что-либо важное и любопытное.
Вроде бы дремлющий Манцев поднял палец, покрутил им - и матросы
поняли, развернули КДП так, чтоб ветер не продувал его насквозь, Олег лежал,
думал. Наверное, впервые за восемь месяцев думалось ему так грубо и
правдиво. Ну зачем ему понадобилась эта шинель из адмиральского драпа? Зачем
еще в Ленинграде купил он фуражку с "нахимовским" козырьком? Зачем тратил
теткины деньги, заказывая на Лиговке бостоновые брюки и тужурку?
Как ни оправдывайся, как ни хули предписанное уставом обмундирование,
каким любителем морского шика ни прикидывайся, объяснение - со скрипом,
себя превозмогая, - одно: страх. Мелкий, гнусный страх. Страх перед тем,
что друзья, знакомые и начальство, если их не ослепить бостоновой тужуркой и
драповой шинелью, могут прозреть, всмотреться в Олега Манцева и увидеть,
какой это гадкий, глупый, болтливый человечишко!
И женщина та - зачем она ему? Какого черта поскакал он к ней? Мерзкая
какая-то баба, некрасивая, рыжая, что-то лживое в ней, и каким противным
голосом тянула "странно... очень странно"!.. И если уж быть честным перед
собою, то потащило его к этой рыжей бабенке то, что была она женой не
кого-нибудь там, а подполковника. Да, именно поэтому. Чтоб потом в разговоре
с друзьями ввернуть эдак небрежненько сообщение о том, где провел ночь,
сопроводив сообщение вольным толкованием той главы боевого устава, в которой
трактуются взаимоотношения береговой обороны и флота.
Приступ самобичевания кончился тем, что Олег оттолкнулся от стенки КДП,
выпрямился, застегнул шлемофон, уселся в кресле: началась отработка связи
батареи и центрального артиллерийского поста. Потом объявили готовность No
2, можно было постоять на формарсе. КПД пошло влево, люк открылся, Манцев
увидел, что на формарсе Болдырев, высокомерный, недоступный, всегда его
чем-то пугавший и привлекавший. Болдырев имеет боевые ордена и медали,