"Анатолий Азольский. Белая ночь (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

находились потревоженные его звонками дамы; кое-кто из них пребывал, к
несчастью, в замужестве, о чем, с размаху повесив трубку, оповещал майор,
тут же находя замену отказчицам в неиссякаемых листочках записной книжки.
Но как искажала женские души ленинградская белая ночь! Одна за другой
дамы отказывали Савкину, никто не хотел любить Яшу и его друга,
непреодолимые препятствия отделяли двух мужчин от гостеприимных и жаждущих
шампанского дам.
Яков Григорьевич, слыша отказы, начинал потихоньку разъяряться и
очередное "нет"
встретил громким матом. Решение, что делать дальше, пришло внезапно,
Савкин во всех бедах обвинил телефон-автомат, с грохотом покинул кабину и,
шатаясь, направился на другую сторону улицы.
Было уже одиннадцать с минутами, до полуночи совсем немного, и в
светлости белой ночи люди двигались как-то замедленно, будто брели во
тьме. Проклятья, оскорблявшие лучшую часть человечества, слетали с губ
Якова Григорьевича, он уже забывал, кому звонил и зачем, дважды нарывался
на какую-то Веру и в бешенстве швырял трубку на рычаг. Запас монет
оскудевал, но неподалеку стояла на колесиках колымага со стеклянными
колбами, и девушка на продаже газировки разменяла купюру, монеты ссыпались
в просторный карман майора, который не бросился к автомату, а неожиданно
стал расспрашивать газировщицу: как живется той, не приходится ли
разбавлять сироп водою, в блокаду - где была. Девушка, поначалу отвечавшая
нехотя, разговорилась: сама она - из Пскова, дядька родной приютил, мужа
нет, да и кому она нужна, такая непутевая, вечно что-то теряет или
забывает, вот расписалась в тресте за восемь банок вишневого сиропа, а
их-то - всего семь, за одну с нее вычтут. "Не вычтут!" - поклялся Яков
Григорьевич, узнал, сколько стоит банка вишневого сиропа, и вложил смятые
деньги в ладошку девушки, после чего полез в кабину телефона-автомата.
Мозг Якова Григорьевича был наилучшим образом приспособлен для запоминания
всего того, что сулило удовольствия, мозг настойчиво искал данные на
какого-то человечка, особо Савкину притягательного; имя всплывало в волнах
телефонных бредней и погружалось, скользкое и неуловимое, на дно.
Вдруг он ухватил имя это - руками, за хвост, за жабры, издав
торжествующий вопль и едва не повалив набок кабину телефона-автомата и как
уже бесполезный предмет сунув записную книжку в карман.
- Вспомнил!.. Телефона у нее нет. но дорогу знаю. Девочка - цимис!
Студентка!
Нелапанная! У нее переночуем, заберем ключи и - ко мне. А там и бабы
найдутся!
Влезли в такси, чтоб покинуть его на трамвайной остановке через четыре
квартала. Майор вспоминал события двухсуточной давности, именно здесь
увидел он сестру своей давней знакомой, выскочил из такси и вместе с нею
поехал на трамвае.
Ей же он и отдал ключи.
Трамвай приближался, но майор отрицательно покачал головой: не тот, не
тот!
Как-то сбивчиво, будто у него уже не будет больше времени и возможности
рассказать, поведал о том, кто такая его давняя знакомая, как познакомился
с нею в Казани, и с сестренкой ее тоже, обе были эвакуированы туда из
Ленинграда. Девочку, ставшую уже взрослой, он и встретил позавчера, узнал