"Анатолий Алексеевич Азольский. ВМБ " - читать интересную книгу автора

главному в городе товарищу - русскому причем. Разговор о погоде изобиловал
междометиями, одинаково понятными обоим собеседникам, и завершился звонком в
Тбилиси, после чего оперативный промолвил: "Когда-нибудь это да должно было
случиться... Я предупреждал - Калугина... А толку что... Ну, и до нас
доберутся дня через три..."
Он-то предупреждать мог - того же Калугина, командующего авиацией, а
Маркин рта не раскрыл, потому что не по чину звонить ему Калугину, потому
что все эти месяцы он, человек свежий и новый в Поти, не мог, как то сделали
все или почти все офицеры, свыкнуться со служебно-бытовым, нагловатым и
безнаказанным разгильдяйством штаба Потийской ВМБ и всего Закавказского
военного округа; лишь единицы с тревогою видели: в строе службы, в несении
дежурств - всеобщий и всепронизывающий самообман, который во всем, но более
всего - в противовоздушной обороне базы. Агентурная разведка регулярно
подавала из Турции точные сведения о полетах американских
самолетов-нарушителей - настолько точные, что авиация ЗакВО стала лениться,
на перехват американцев самолеты не поднимались, заранее зная, что граница
нарушена не будет, а если где и углубятся американцы в воздушное
пространство, то на столько-то минут или миль. Летчики дежурных звеньев
сидели в самолетах на аэродроме, но по отчетам - поднимались и вступали в
контакты с американцами, отгоняя их. Экономили горючее, но не только:
летчикам полагалась денежная прибавка за взлет и патрулирование и, наверное,
доппаек. Ради этих выгод две авиадивизии изображали бдительность. Так
длилось уже не менее двух, если не трех лет, и, возможно, американцев
подобная взаимовыручка удовлетворяла. Но что найдется когда-нибудь человек в
Москве, который сравнит АГД (агентурные данные) с фактическими вылетами
истребителей, - это было делом времени, и, кажется, такое время настало. По
некоторым сведениям (или слухам) какие-то тихие товарищи появились в Батуми,
Зугдиди и Тбилиси, товарищи что-то вынюхивают, товарищи не могут не узнать о
том, что и сухопутная граница нарушается когда угодно да еще и с ведома
пограничников. Одно время Маркин оторопело принимал от Ракитина донесения
типа: "Пограничную реку перешла группа из двенадцати человек...", пока ему
не растолковали: река отделяет грузинскую часть села от турецкого, что
наносит ущерб родственным чувствам односельчан во времена свадеб или
общесемейных празднеств. Почему-то эти чувства стали учитываться только год
назад, будто кто-то специально нарушает пограничный режим. На кораблях базы
как бы шутя рассказывали о батумских прелестях, о кофейнях, о турецком
консульстве на улице Ленина, где к пяти вечера собиралась толпа глазеть на
балкон, там консул совершал церемонное чаепитие с дамой редкостной красоты;
"Колхозник" по-грузински звучит так: колмэурне, среди прочего рассказывали и
о кафе "Колмэурне", куда будто бы запросто приходили офицеры американской
армии, отчего и заведеньице это переименовали в "Калифорнию". Два года
назад, в один темноватый февральский вечер, командир ныне ликвидированной
Батумской ВМБ контр-адмирал Чинчарадзе возвращался с женой из кинотеатра,
супруги шли по набережной, муж впереди, жена далеко сзади (уважающий себя
грузин не допустит к себе женщину ближе), неожиданно из темноты выскочили
два типчика, оглушили адмирала, сунули его в мешок и потащили - за холмы,
как в Грузии называли Турцию. Супруга забыла про обычаи гор и заблажила
по-русски. К счастью, с поста в порту возвращался часовой, который и открыл
стрельбу. Из брошенного мешка извлекли адмирала, который вытряс из дамской
сумочки супруги все деньги, присовокупил к ним свои, объединенными усилиями