"Анатолий Азольский. Афанасий (Производственный роман) " - читать интересную книгу автора

руки, что ли, Танюша догадывалась о смысле задержек у бочек или у стены,
куда уже вбиты крепежные скобы; или девичья душа ее искала пролом, дыру,
прореху в тех условностях, что окружат ее и стиснут?
Никто уже не помнил, когда пришла на подстанцию Танюша, потому что
мнилось: да это же она всегда мелькала по утрам в синем халатике где-то
рядом, а для Афанасия была она длящимся мерцанием чего-то далекого, когда-то
слышанного. Производство - вредное, потому и молоко, потому и 30 % доплаты,
потому и рабочий день считался укороченным, но не для всех, уборщице
позволялось покидать подстанцию сразу после обеденного перерыва. Уходила - и
все на подстанции чувствовали: а ведь чего-то не хватает! И Карасин понуро
сидел у себя. Дома посматривал на телефон, но трубку поднимал, когда
очередная клиентка звала мать, спрашивала о примерке, о прикладе.
Шагами вымеривал квартиру, выгадывая те метры, на которых поместится он
с этой девчонкой, с нею он пойдет в загс, ее он повезет в роддом и будет
сутки, двое, трое стоять под окнами... Мать заметила, мать обрадовалась,
мать радостно засуетилась, мать уже присматривала материал для свадебного
платья...
Все лопнуло, все разлетелось. Овешникова погнала его в местную
командировку, а сама нагрянула на подстанцию, не одна, с комиссией,
прихватив инженера по технике безопасности. Комиссия из шести человек
учинила экзамен. Все дежурные по подстанции и сменные энергетики подтвердили
свои права работать в электроустановках с напряжением свыше 1000 вольт, а
затем Овешникова взялась за уборщицу. Посторонним работягам, выполнявшим
кое-какие поделки, запрещалось подходить ближе чем на метр к щитам и ячейкам
КРУ, но уборщицы со щитами и внешними поверхностями соприкасались, им тоже
полагался экзамен, вопросы обычно задавались настолько пустяковые, что
прежняя уборщица, баба темная, с пятью классами, отвечала всегда уверенно.
Но Овешникова спросила у девочки о недавнем и наболевшем, об условиях
параллельной работы двух трансформаторов, то есть то, на что мог ответить
только бывалый или грамотный монтер, и ответ Тани прозвучал анекдотически,
она сложила губы трубочкой и изобразила то, что слышала каждый день, проходя
мимо двух запараллеленных "тысячников", то есть гудение: "У-у-у!" А потом
всплеснула руками, изображая взрыв.
У нее тут же отобрали пропуск, не дали даже постоять под душем, чтоб
смыть заводскую грязь, рассчитали и выгнали. Когда на следующее утро Карасин
узнал об экзамене, он бросился в отдел кадров, но Овешникова уже выцарапала
оттуда листочек по учету, и невозможно уже найти уборщицу: где родня -
неизвестно, прописана не в Подмосковье, а черт знает где, никакое справочное
бюро не скажет, где мечта, где голосочек, от которого вздрагивал Карасин. И
никакие телефонные связи Белкина не помогали, канула в неизвестность
Танечка, провалилась под тонкий лед, заманенная туда наиподлейшей бабой.
Одно утешение: прав, ой как прав был сменный энергетик, когда Юлию
Анисимовну Овешникову, наискромнейшую из скромнейших, с ходу определил в
наиподлейшего врага! Хорошо еще, что труп Тани не нашли в кабельном
колодце, - такой, впрочем, вариант Белкин отрицал, слишком умна эта
простоватенькая с виду Овешникова. По слухам, она сама довезла Таню до
поезда и вышвырнула из Москвы, дав на пропитание отступные, поставив заодно
Белкина перед насущной для него проблемой: Овешникова подла только в роли
главного энергетика или изгнание Тани - общебабская ревность,
приспособительная способность всех женщин устранять соперниц ради