"Анатолий Азольский. Афанасий (Производственный роман) " - читать интересную книгу автора

президиумах и поливанию обильных слез на телеса пышных блондинок.
Какая женщина вошла в кабинет главного энергетика, что с нею станет и
во что она обойдется заводу, это, конечно, не было предугадано пятым этажом.
Кое-какие выводы, однако, сделались. Бухгалтерши и плановички якобы по
ошибке несколько раз заглядывали к Юлии Анисимовне Овешниковой, пока не
пришли к единому мнению о возможной сопернице или подруге.
Невзрачная тихоня, подать себя не может, к телам руководства не
пробьется, душится дешевкой, рижским ассортиментом; аквариумы растащили по
разным кабинетам, но она, о рыбках зная, возврата не требует. Простушка, что
и говорить.

5

Часа не прошло, а все заводские электрики обостренным чутьем поняли: на
заводе - их новый начальник, главк прислал женщину, Юлию Анисимовну
Овешникову. Никто не мог припомнить, чтоб на их веку электрики ходили под
началом женщины в ранге главного энергетика, хотя встречались даже главные
инженеры в юбках; обычным явлением стали главбухи женского пола, начальницы
планово-производственных отделов, химические лаборатории тоже отдавались
дамам, как и диспетчерские, где, однако, дамы сами собой превращались в
девок неопределенного возраста, умевших к случаю и не к случаю пулять матом
не хуже слесарей с перепоя. Все начальницы в окружении иного пола обостряли
в себе все бабское, становились крикливыми, глупыми, взбалмошными.
Вовсе не такой казалась женщина, которую представили всему отделу
главного энергетика на пересменке; в заводском клубе собралось человек сто -
дежурные электрики, компрессорщицы, операторы котельной, электрослесари,
вентиляторщики, почти все в одежде для улицы, и тем необычнее выглядела та,
которая теперь станет их начальницей, - в спецовке, волосы упрятаны
косынкой, как положено по технике безопасности, росту среднего, глаза
черные, юбка, а не брюки, но юбка заводская, такие выдавались уборщицам
административного корпуса. Внешность какая-то неопределенная, все в женщине
было приятное, но будто у другого человека одолжила она стремительные брови,
упрямый подбородок, тонкие сжатые губы...
Вместе с фамилией прозвучал и отрезок трудовой биографии: Бауманское
училище, оборонный завод в Киеве, еще два-три предприятия, но уже в Москве,
и последнее - тоже в столице, номерное. Замужем, есть дочь.
Прошу любить и жаловать - на этом и кончилось знакомство, пристегнутый
к мероприятию парторг произнес нечто вроде пожелания жить дружно, с чем все
дружно согласились, выставив, правда, условие: всем дежурным, по заводской
территории бегающим в зной и стужу, надо бы все-таки выдать телогрейки. Что
было, разумеется, обещано и что оказалось невыполнимым; Овешникова
призналась в этом Карасину, недоуменно двигая бровями: все ее хлопоты
наталкивались на железобетонное упрямство трех министерств; Афанасий ввел ее
в темный угол российской истории, поведал о секретном циркуляре В. И. Ленина
и, возможно, об Особой папке ЦК, где хранится за семью печатями письмо
Сталина, которого в ночь с 25 на 26 октября (по старому стилю) дежурные
электромонтеры застукали в подвале Смольного за одним непотребным занятием.
Каким - спрашивать не стала, чтоб не быть осведомленной о страшных
тайнах Кремля. Произнесла сквозь зубы: "Зимний я вам вернуть не могу!.."
Интерес проявила только к покрою костюма Афанасия, спросила, где сшит.