"Анатолий Азольский. Полковник Ростов" - читать интересную книгу автора

гость, Гитлер Фромма, командующего армией резерва, не любит и всегда
удовлетворяется начальником штаба, лично приглашает его; ну а рекомендован
Штауффенберг на нынешнюю должность не кем иным, как самим Шмундтом, тот ведь
еще и начальник управления личным составом, а Шмундту нашептывает на ушко
сосед фюрера по Растенбургу, всем известный... ("Пс-ст!")
Гораздо меньше хлопот доставляли генералу англосаксы, хотя их уже
миллион на побережье; на стратегическом плацдарме они обосновались крепко,
недели через две-три расширят район высадки до Сен-Ло, скоро возьмут Кан,
однако до массового пленения ими немецких дивизий еще далеко, да и фюрер
что-нибудь придумает и сбросит в море этих детоубийц.
Сирены прервали увлекательнейшую беседу, они же и погнали Ростова в
"Эксцельсиор"; здесь и в самом деле снимал апартаменты граф Хелльдорф,
полицай-президент Берлина, слывший хамом, что было явным преувеличением,
потому что в ресторане предлагали вина, которых в "Адлоне" не всякий
осмелился бы спрашивать. Полковник отсидел сорок минут, уехал в Целлендорф,
раззванивался по знакомым в поисках Ойгена Бунцлова; под вечер получил
заказанный список фамилий с указанием, из каких учреждений забрали человека
служить Отечеству. Сталинградская катастрофа прикрыла большинство берлинских
увеселительных заведений, затем доктор Геббельс посчитал, что погорячился, и
заведения по-прежнему поили, кормили и давали кров иногородним. Обслуга
отелей, правда, поредела, инвалиды, способные передвигаться, заняли кое-где
места новобранцев, но, как отметил Ростов, владельцы отелей приберегли
козырь, они кормили и поили не столько приезжих и переселенцев, сколько
местных властителей, чиновников министерств, охрану канцелярии фюрера и
неимоверное количество разных уполномоченных и функционеров, тот же хозяин
"Эксцельсиора" мог напрямую обратиться к Хелльдорфу, спасая от фронта своего
лучшего повара, который, конечно, может держать в руке автомат, но уж лучше
пусть орудует на кухне. Но не на штаб-квартиру Хелльдорфа нацелились глаза
Ростова, он изучил столбцы сведений об официантах "Адлона"; ни имени, ни
фамилии того, кто был нужен, он не знал, фотографии не прилагались, и какую
воинскую часть запрашивать и стоит ли вообще искать того, кто, возможно, и с
девицей давно порвал, переметнувшись на более основательную женщину, - нет,
все опасно, очень опасно! Тем не менее сделан очень крупный и важный шаг на
пути к пока безвестному кельнеру, ублаженному Ренатой. Начало положено!
Именно поэтому Ростов массировал по утрам ногу, что-то напевая;
вспомнилось утешение Зауэрбруха: "Вот если бы осколок зацепил не большую
берцовую, а малую, то..." В госпитале - не только в Карфагене, но и еще
ранее в Мюнхене, - выходя из бреда, казавшегося предсмертным, он проникался
предвосхищением гибели, и тогда близость никем еще не испытанной смерти
возбуждала мысль, призывая ее к самому наглому и неотвратимому признанию
жизни - собственной, неповторимой, бессмертной, наполненной каким-то
высочайшим смыслом, а тот обозначался бытием собственного "Я", не
подверженного ничьим влияниям, кроме исходящих из мозга и тела совсем
абстрактных единиц измерения, "добро" и "зло" становились зримыми,
ощущаемыми, и тогда правая рука Ростова вздергивалась, делая отмашку: с
колыбельных времен жил он в "могиле белого человека", то есть почти в
экваториальной Африке, спал под противомоскитной сеткой и первым движением
утра была эта отмашка...
8 июля Ростов выехал из Целлендорфа, веря в свою победу, в одоление
всех врагов, чему поможет обер-кельнер, и уже через три квартала не мог не