"Анатолий Азольский. Полковник Ростов" - читать интересную книгу автора

человечек без имени, некое связующее звено между прошлым и будущим страны.
"Хайль Гитлер!" и "Пора кончать!" - но все именно поэтому грозятся войну
продлевать до победного конца, ибо вера - последнее прибежище духа, тем
более немцы, возвышенный народ, способный любоваться небом, лежа в луже, да
еще и мордою в грязи. "Хайль Гитлер!" - еще раз попрощался "демянец" уже у
своего дома, так, впрочем, и не пригласив Ростова к себе, хотя тот намекал,
что надо срочно позвонить. Трижды в этом году прилетал в Берлин Ростов на
штабном самолете, мотался на служебной машине по городу, тогда же и увидел,
что телефоны-автоматы почти все разбиты, да и разменной мелочи, понял, нигде
не достать.
Саперное училище под Берлином приютило его, там отдохнул, оттуда и
позвонил. Доверенное лицо оберштурмбаннфюрера Копецки согласилось на встречу
в самом Целлендорфе, под вечер, времени хватало на проезд по центру - от
Фридрихштрассе до Вильгельмштрассе, с заездом на Унтер-ден-Линден, и Ростов
увидел то, чего не замечал в ранние приезды: липы, давшие лучшей и
привилегированной улице Берлина название, - спилены были давно, в год, когда
решили на основе уже старого Берлина выстроить новый город, наполненный
величием империи и музыкой сфер, откуда преимущественно польется и запоется
Вагнер; липы показались архитектору столицы (и рейха!) низкорослыми, не
подпирающими небо, не устремленными к возвышенным идеалам Творца
Тысячелетнего рейха. Их поэтому истребили, посадили иной сорт, расчет был: к
концу века улица преобразится. "Преобразилась!" - сплюнул Ростов; искаженная
улица сопротивлялась, на нее, голую, выходили окна памятных домов,
Курляндский дворец хотя бы, резиденция посольства СССР в прошлом, а ныне
неизвестно что; в очертаниях самого дворца проглядывали знакомые и милые
черты восточно-прусской земли, на которую привез Ростова отец еще в 1919
году. И дворец этот чересчур знаком, отец по просьбе рейхсвера налаживал
контакты с русскими (чему ныне не стоит удивляться... "Пс-ст!"), трижды брал
сына, уже офицера, с собой на конфиденциальные беседы с секретарями
посольства, а те рады были поводить обер-лейтенанта Ростова по дворцу,
показать ему знаменитый Белый зал.
"Пора кончать войну!" - решено было в очередной раз при взгляде на
чахлые деревца, заменившие некогда пышные липы, и те же деревца утверждали в
обратном решении: биться до последнего! Впору рассмеяться, ведь новый Берлин
помогали строить "летающие крепости", снося дома, раздвигая пространство,
чего и добивался Адольф, ужимая жилые кварталы и расширяя природные
ландшафты, создавая зоны солнечного света, убивая ими тени и сумрачные
видения мозга заодно; начали уже пробивать магистраль, разделявшую город на
восток и запад; должно быть, Клаусу и Нине Берлин внушал отвращение: здесь
так мало готических соборов, любимых баварцами! Сам центр подозрительно
сохранен "крепостями", Ойген Бунцлов съязвил как-то: в "Адлоне" будет штаб
американских оккупационных войск, потому и бомбы на него не сваливают, отель
европейского класса целехонек (у американцев губа не дура!); при взгляде на
него окончание войны мыслилось отчасти зависимым от сноровки самого Ростова:
отсюда начнутся поиски хитрой и смазливой девчонки, не только уложившей в
свою кровать радиста из Цоссена, но и ублажавшей кельнера из ресторана в
"Адлоне"; с отеля и начнется путь, ведущий Германию к спасению; в том беда,
однако, что неизвестно, ждут ли там Ростова и жив ли кельнер, тот человек,
что может помочь ему, ибо никаких других нет, другие, в голове "Скандинава"
лежавшие или лежащие, брошены в автобус и увезены в брюссельское управление