"Семен Бабаевский. Родимый край" - читать интересную книгу автора

улице. - Он влюблен в кузнечное дело, да и на рабфак я все одно не поеду.
- Почему? Чудак!
- Учись один. Ты к этому способный. Да и прав батя, жизнь у ученых, по
всему видно, будет сильно затруднительная, насидятся, бедняги, без дела.
- Отец рассуждает со своей колокольни, - ответил Семен. - А она у него
низенькая...
- Через год стану кузнецом, - говорил Андрей, не слушая брата. -
Женюсь. Отойду от батька и заживу сам себе хозяином.
- Ну что ж, живи, - согласился Семен. - А на ком думаешь жениться? Не
секрет?
- Есть у меня одна зазнобушка... Раису Карташову знаешь?
- Нашу соседку? Тонконогую девчушку?
- Ее... Верно, была тонконогая, а стала во всей форме. - Андрей
помолчал, гордо подняв закутанную башлыком голову. - Зараз Рая - красавица
на всю Трактовую... И работящая такая, Сеня, ухватистая... Вот мы с ней и
заживем припеваючи...

Глава 10

Обычно днем Семен читал или уходил бродить за Кубань. По вечерам
зачастил на гулянки.
- Хоть тут, в станице, мамо, попаруб-кую, - говорил он. - А то во время
учебы да и после учебы уже не доведется.
Мать кивала, соглашалась.
- И хорошо, Сеня, что ходишь на гулянки. Может, невесту облюбуешь?
- О невесте думать, мамо, рано.
- Отчего рано? Ох, гляди, сыну, чтоб не опозднился!
В Трактовой, как и во всех станицах для зимних гулянок парни в
складчину нанимали хату. В эту зиму трактовские парни и девушки собирались
на краю станицы у пастуха Силан-тия. Разумеется, не со всей станицы, а
только с той ее половины, которая называлась Закур-ганной. Добрая половина
Трактовой лежала за двумя курганами - отсюда и название.
Платили Силантию не деньгами, а натурой: мукой, яйцами, маслом, салом,
картошкой. Неказистая хатенка Силантия по-старушечьи гнулась под прелой
соломенной крышей. В ней было две комнаты: небольшая, похожая на чулан, и
побольше. В той, что побольше, и собирались по вечерам закурганцы. В нее
вели просторные сенцы, зимой и летом пахнущие мышами и квашеной капустой. В
любой час суток в сенцах густела такая темень, что можно было и покурить
тайно, привалившись спиной к стене, и приголубить в углу, если случится,
какую девушку, и можно поручиться, что никто этого не увидит.
В чулане ютился Силантий с женой, а по соседству, через стенку, до
рассвета горланила гармонь и стонал земляной пол от усердных ударов
каблуков. Удивительно было то, что Силантий обычно спал мертвым сном: ни
страдающий голос гармошки, ни шум молодых голосов, ни крики, ни даже свист
разгулявшихся парней не в силах были нарушить сладкий, как у младенца, сон
пастуха. "Как заслышу гармошку и девичьи песни, так сразу тянет меня к
подушке, - говорил Силантий, смешно подмигивая косым глазом. - За стенкой
они чертуются, аж небу жарко, а я так сладко сплю, как то убаюканное мамкой
дите... Так что у меня двойная выгода: и прибыль в натуре имею, и сон
выходит преотличный..."