"Семен Бабаевский. Сыновний бунт" - читать интересную книгу автора

настоящий забияка: там затапливал низину, поднимал прошлогодние копенки
сена, и они шапками покачивались на волне; там срывал мосток, и доски,
бревна неслись по реке, на повороте бились о кручу, пугая щуров и сусликов;
там заливал кошару или подмывал берег, и огромный кусок земли падал в воду,
тяжким вздохом отзываясь в степи. И вся эта широкая панорама разлива, и
сорванные мостки, и сам вздох свалившейся кручи как бы говорили: "Ой, ой,
могучая река, Егорлык!"
Такая веселая, разгульная жизнь длилась с месяц или два, не больше.
Когда же наступал зной и под палящим солнцем ложились на землю каспийские
суховеи, Егорлык умирал тихо и безропотно: вода в нем высыхала, дно
покрывалось желтой плесенью, выступала на нем горькая соль, открывались
пастями трещины, наскоро затканные свежей паутиной, - все живое, что
успевало родиться, погибало, и Егорлык умолкал до следующего таяния снега.
Таким было безрадостное прошлое. Теперь же Егорлык - герой! Красивый и
полноводный, проносится он по степи, мимо сел и хуторов, извилистой дорогой
на Маныч; кое-где даже выходил из берегов, заливал низины, как бы говоря:
"Эге-ге! Да вы поглядите на меня, какой я теперь богатый и сильный! Мне
нынче все нипочем, - и полью огороды, и напою стада, и могу турбину
вращать". И там, где разлились его воды, в тихих и теплых заводях буйно
разрослись камыши, встав темно-зелеными гривами. Сюда, в эти камышовые
заросли, прилетели на новое жительство дикие утки, нырки, цапли, а однажды
явились (видимо, на разведку: нет ли тут, возле Егорлыка, какого-либо моря)
две шустрые острокрылые чайки; не нашли моря - и улетели. Ковыль-трава чуяла
и близость влаги и прохладу, любовалась плескавшей о берег волной и
удивлялась: и что такое приключилось с Егорлыком, и откуда у него столько
воды?
Да, ни камышам, ни ковыль-траве, ни даже чайкам-разведчицам никогда не
понять, что причиной всему была Кубань. Многие тысячи лет убегала Кубань
мимо горы Недреманной, держа путь на Краснодар, хотя все эти годы она чутьем
улавливала, что где-то рядом, в каких-нибудь десяти верстах от нее, за горой
Недреманной, томился, изнывал от безводья Егорлык - река слабая, удивительно
бедная водой, но очень нужная людям. И хотелось Кубани прийти на помощь
своему попавшему в беду ставропольскому брату. Но как? Как взобраться на
такую высоченную гору? Где взять сил?
Помогли люди. Пришли сюда тысячи. - с ломами и лопатами, с грабарками и
кирками. Поднялись над Недреманной красочные, высотой в шесть метров буквы:
"Пойдет вода Кубань-реки, куда велят большевики". И еще люди сказали: не
надо воде взбираться на гору, это не ее дело. Люди нашли ей удобную дорогу -
прорыли новое русло и подвели его до самой Недреманной, Потом начали долбить
гору. Получились великолепные ворота. И когда эту темную и сырую дыру одели
в бетон, она стала напоминать тоннель метро. Так и казалось, что вот-вот со
свистом и ветром ворвутся сюда ярко-голубые вагоны... Однако не вагоны пошли
в тоннель, а вода. Она не пошла, а хлынула. Шагнула, и каким шагом:
торопливо, охотно, точно давно поджидала этого часа; видно, Кубань
волновалась с непривычки, даже побаивалась, как бы вдруг снова не закрыли
для нее эти просторные ворота через Недреманную... Но ворота остались
открытыми навсегда, дорога к горе протянулась на семь километров. У входного
портала вскипал вспененный гребень, вода теплая, согретая солнцем, с
клекотом вливалась в тоннель, а выходила из него студеной, как из ледника.
И вот тут-то, на степной стороне Недреманной, и открылось настоящее