"Семен Бабаевский. Сыновний бунт" - читать интересную книгу автора

веничком, чемодан. Постоял, глядя на журавлинскую дорогу. На нем были узкие
серые брюки, такой же серый, красиво сшитый однобортный пиджак. Заправив в
брюки рубашку, потуже подтянув пояс, Иван задумался, не зная, выйти ли ему
на бугор или тут подождать попутную машину. "Так я твоего батька знаю, -
лезло в голову. - Да и кто товарища Книгу не знает? Бедовый председатель,
настоящий хозяин..." В кармане пиджака Иван нащупал хрустевший, сложенный
вдвое пакет: лежит ли на месте? Взял чемодан, рулон, кинул на плечо
брезентовый плащ и не спеша поднялся на холм.
Взору открылась степь, изломанная холмами и ложбинами. Солнце еще не
взошло, и бледный восток только-только умылся заревым светом. Куда ни глянь,
серебро росы горело на влажной траве. Небо было высокое, синее и чистое, как
отлично промытое и протертое стекло. В низине дремал туман - протянулась в
метре от земли сизая, прозрачная стежечка шелка.
Утреннюю тишину старательно будили невидимые птицы. И в траве и в
небесах на все лады заливались тысячи голосов, а где-то совсем близко тягуче
и тревожно, как бы силясь поглотить птичий гомон, шумел водопад. Иван
прислушался и невольно улыбнулся. Странно и непривычно: на Недреманной - и
водопад! Да тут, бывало, и паршивого родничка не сыщешь. Иван присел на
влажную траву, прислушался. Да, точно, вода спорила с птичьими голосами. Шум
ее был тягучий, какой бывает вблизи гидротурбины или на водяной мельнице. И
снова улыбнулся Иван, а улыбнулся оттого, что он-то хорошо знал: и что это
за шум и откуда он здесь возник. Знал, что там, за Недреманной, в каменных
кручах, бурлила Кубань, а тут, на степной стороне Недреманной, вдруг
образовались истоки Егорлыка, и в отвесных берегах шапкой пены белела и
бурлила чаша кубанской воды...

II

"Истоки Егорлыка...", "чаша кубанской воды...". Сказать так, не
поясняя, какой смысл таили в себе эти слова, - значит, ничего не сказать.
Людям, никогда здесь не бывавшим и ничего не ведающим о том, как и когда
бедная водой речонка Егорлык породнилась с водообильной Кубанью, - им,
разумеется, никогда не понять, что означают слова "чаша кубанской воды" и
"истоки Егорлыка". Так что пусть наш Иван покамест посидит на холме
Недреманной, отдохнет и послушает новорожденную песню; или пусть подойдет к
самой чаше кубанской воды и ощутит прохладу, какая бывает твлько в ущелье.
Мы же тем временем хоть вкратце поясним, что оно такое - "истоки Егорлыка" и
"чаша кубанской воды".
По совести говоря, до недавнего времени истоков у Егорлыка вообще не
было, как у всякого бедняка не бывает источников дохода. Буерачное,
сморщенное дно этой речонки, петляя и выписывая восьмерки и кренделя,
испокон веков бороздило ставропольскую равнину, и где было ему начало и где
конец, никто толком не знал. Не знали люди об этом только потому, что
Егорлык - степная речка-времянка, и какой же смысл интересоваться ее
истоками? Жителям окрестных сел было известно лишь то, что по весне, в пору
таяния снега, когда мутная, согнанная солнцем с гор и пригорков вода
тысячами ручейков устремлялась в низину, Егорлык жадно подхватывал эту
шальную воду, быстро наполнял ею свои иссохшие, потрескавшиеся берега,
ненасытно впитывал влагу и оживал: блестел на солнце и молодо шумел на заре,
по-речному грозно и протяжно. А в иной день расходился не на шутку, как